"Олег Ермаков. Вариации " - читать интересную книгу автора

Да, да. Ах ты, черт возьми, забыл...
Что он мог забыть, интересно.
Для какой руки написал свой знаменитый концерт Равель? Спьяну Виленкин
не мог вспомнить. Ассоциация была, конечно, пошлой. Концерт написан для
друга, австрийца, потерявшего на фронте руку. Но Виленкин вдруг все-таки
подумал об этой вещи Равеля. Вообще, в свое время он, казалось, безнадежно
был болен импрессионистами. Потом это прошло.
Итак, он тоже возвращается с какого-то фронта, с вечного
суперборейского сражения. Рука не потеряна. Хотя кто знает.
И он в тот же миг отчетливо вспомнил движение ножа, остро отточенного
тесака, самодельного, с костяной рукоятью: в-вжи-ик. Твердое пластмассовое
горлышко бутылки отскочило, а лезвие шшш дальше, мягко, нежно даже как-то в
руку, в ладонь, в мякоть - и до кости. Петр увидел замедленное изображение
этого жертвоприношения. На самом деле все происходило куда как быстрей.
Вжик! И на стол шипучая сладкая газировка. И ему в рукав газировка липучая.
И уже все ясно, вся непоправимость случившегося. В ушах шум. Какофонический
миг. Растерянное лицо офицера, рыжего, с оттопыренными ушами. Сладострастный
визг "меццо-сопрано" в черных чулках. Жертва свершилась. Если все принимало
оргийные черты, как еще могла закончиться пирушка. Дионисийство именно
свинством и завершается.
Зачем ему надо было помогать рыжему. Нет, это рыжий офицер ему вызвался
помочь. Пробка оказалась варварски запаянной, он никак не мог ее скрутить. И
тогда подоспел палач с тесаком. Знал ли он, что... Конечно, нет. Ведь
Виленкин никому так и не сказал о Рейнском фестивале. И офицер-каламбурист,
кстати, остроумный малый, зарубил... э-э-э... судьбу, как гусенка. У Леночки
будет истерика. Он поморщился. Самое-самое впереди. Ему выправили
загранпаспорт. Германское посольство открыло визу; перламутрово
переливающаяся печать с орлом одноглавым стоит. Леночка уже начала
укладывать вещи в дорожную сумку. Взяла взаймы у двоюродной сестры, успешно
вышедшей замуж за бензобизнесмена, на костюм. Она настаивала и на новом
плаще, но Виленкин наотрез отказался вылезать из своего верного осеннего
(зимнего, весеннего) пальто. Новые штиблеты она все-таки купила. Это и есть
бизнес, простодушно призналась она. Надо потратиться, чтобы потом на что-то
рассчитывать.
Увы, рассчитывать уже было не на что. И никто, кроме Виленкина, не знал
об этом.
Костюм назад не примут. Брюки урезали. Пиджак ушили. Чертовски дорого.
И штиблеты, он их уже разнашивает, чтобы потом, в Германии, не набить
мозолей. Только самоубийца - или бизнесмен - может себе позволить в это
время обновлять гардероб, когда твоя старая одежда еще вполне прилична.
Хорошо еще, что он отстоял пальто.
Но и потраченную сумму - когда он сумеет вернуть?
Сейчас они едва сводят концы с концами. Хорошо еще, что Д. М. платят
исправно пенсию. Пока. В других городах уже задерживают. Лене уже не дают
вовремя зарплату. Потихоньку от Дагмары Михайловны они таскают в "Букинист"
альбомы живописи, старинные фолианты из библиотеки Георгия Осиповича.
Музыка ничего не стоит.
Выступления оплачиваются смехотворно. Да и в зале всегда пустые места.
Виленкин надоел в этом городе.
Он покосился на витрину. Параллельно двигалось отражение в черном