"Олег Николаевич Ермаков. Возвращение в Кандагар " - читать интересную книгу автора

на углы, виновато улыбались сопровождающим: те - воевали, а они всего лишь
харонили. А сопровождающие в свою очередь смотрели на этих работников с
тайным ужасом, представляя себя на их месте.
Баграмская муха залетела Костелянцу в рот, он отплевывался, потом
пожевал веточку верблюжьей колючки.
Станок смерти продолжал где-то работать.
Привезли обгоревший экипаж вертолета.
Патологоанатом отсекал что-то, рассматривал, непринужденно беседуя с
очкариком. Тот отвечал с блуждающей улыбкой.
Было жарко.
Мысли вязли.
Костелянцу уже начинало казаться, что они никогда отсюда не выберутся.
Фикса исчез в цинковой ладье, он его больше не видел, временами забывал,
зачем он вообще здесь. И остальные сопровождающие. Кто-то из них был даже в
парадной форме, как будто на дембель собрался. Все маялись, как это обычно
бывает на затянувшихся похоронах. Знакомиться ни с кем не хотелось. Все
относились друг к другу со странным отчуждением. Или это было просто
отупение. Все как бы слегка заснули. Что-то вяло говорили, смотрели, хлопая
медленно веками... Баграмская истома одолевала всех.
- Не спите, замерзнете! - гаркал добродушно начальник, проплывая в
спиртовом облаке.
Во всем этом было что-то нелепое. Но вот очарованный очкарик тихо
сказал Костелянцу, что, когда привыкаешь, это становится понятнее, чем все
остальное. Он подождал, что Костелянец ответит, и, не дождавшись, с ухмылкой
опрокинулся в себя и больше ничего не говорил, только покачивал головой,
хмыкал.
Некоторые цинки все же были с окошечками. Костелянец заглянул в одно.
Желтое, странно старое лицо, чуть-чуть приоткрытый глаз. Надо чем-то
смазывать веки. Он чувствовал отвращение к очкарику. Даже ненависть.
Копошится, как муха, философствует.
К нему приближался начальник, бледный, с налитыми кровью глазами,
обливающийся потом.
- Ничего, скоро, - сказал он, дохнув перегаром и похлопав по плечу.
Костелянцу захотелось вываляться в песке. Он сплевывал воздух, старался
спать с закрытым ртом и вовсе не спал, ночь тянулась долго. И наступал день.
Но однажды они вылетели. Пришлось попотеть, загружая транспортник,
цинки находились в деревянных ящиках. Среди сопровождающих было двое
офицеров, капитан и подполковник, похожий на римлянина, подполковник принял
лишку, на жаре его развезло, в самолете он вздыхал, как раненый бык, борясь
с приступами тошноты. Капитан был недоволен, хмурился. Солдаты смотрели в
редкие иллюминаторы. Железное нутро транспортника гулко гудело. Кастелянец
подумал... Что? о чем он думал? Пока самолет трудно набирал высоту,
погружался в небо, стремясь стать недосягаемым для стингеров и китайских
"Стрел", а потом плыл в вышине, озаряемый солнцем, - ни о чем, ни о ком.
Первую остановку сделали в Ташкенте.
Вынесли все саркофаги, перевезли их на какой-то склад. Получили
деньги - командировочные. Вдвоем с десантником Серегой - в последний день
познакомились - отправились по адресу его сослуживца. В автобусе, казалось,
ехали одни женщины. Воздух был напоен дыханием женских волос. Топорный
Серега боялся повернуть голову. Как уставился, войдя, в одну точку, так и