"Алексей Ермолаев. Жареный лед " - читать интересную книгу автора

Чибис, - ты меня еще в пособники запишешь...
- И запишу, - не мог уже остановиться непреклонный старлей, -
улыбаемся, ехидничаем, а погань делишки свои устраивает. Поди в магазин,
купи хорошее мясо! А-а, качаешь головой. А Снегиревой его в хрустящей
оберточке доставят. Моя бы воля - руки рубил расхитителям! От добрый порядок
бы был.
- Уж больно ты кровожаден, - не удержался Колька, - с такими мыслями
нельзя в милиции служить. Это тебе не средневековье...
- Сколько раз зарекался с тобой серьезно говорить и все не
выдерживаю, - грустно произнес Дмитрук, так же неожиданно успокоившийся, как
и рассердившийся, - чего я связался? Кроме глупостей, ничего ведь не
услышу...
- Услышишь-услышишь, вот академию закончу, сразу перевоспитаюсь... Да
не переживай, Николай Иванович.
В основном согласен я с тобой... Но чтоб без ужасов инквизиции. И
знаешь, в голове не укладывается, что убийцы и грабители - ягнята против
вороватых торгашей...
- Убийца - это аномалия. Психика не в порядке... А у спекулянта все в
порядке. Даже слишком. И еще, - Дмитрук поднял палец, - от душегубов любой
отшатнется, а гладенькие жулики некоторым спокойно спать не дают: завидки
разбирают нестойких людишек. Вот он, корень дерьма!
- Давно я к тебе приглядываюсь, Никола, и диву даюсь: то простым
кажешься, ну как прямая линия, то огорошишь чем-нибудь заковыристым. Сейчас,
кстати, в академии конкурс на замещение вакантных должностей. Сам объявление
читал. Ты бы, тезка, того...
- Ох, брехло-брехло, - укоризненно, но не сердито про говорил старший
лейтенант, - как таких в розыске держат?
Этот вопрос вызвал целую дискуссию, но она к Аделаиде уже никакого
касательства не имела, поэтому приводить ее не стану, а вернусь к беседе со
Снегиревой.
...Она с трудом отдышалась. Сколько энергии ушло на отповедь недругам,
пишущим на скромную женщину разные небылицы. Тут уж начал "заводиться" я
(причины, надеюсь, понятны теперь). Речь была бессвязная, запальчивая.
Мальчишеская. Сильные доводы, которыми я располагал, и домыслы летели в лицо
мадам из харчевни поочередно. Внезапные паузы, многозначительный прищур
озадачили ее. Милиционеров, наподобие меня, Аделаиде не приходилось
встречать. Это обезоружило Снегиреву.
Она стала буреть, часто глотать воздух и, сменив глубокое контральто на
жалобное попискивание, принялась каяться. Но каялась с умом. Якобы, дура
она, вина сверх меры отпускает, мокрые папиросы подсовывает, часишки раз в
заклад взяла... Только давно перестала "людей выручать". Признания ее были
мне совсем некстати, ибо цель моя состояла в том, чтобы узнать о владельцах
кольца.
Аделаида, почувствовав, что меня интересует не то, о чем она длинно
распространялась, вновь замолкла и, похоже, в душу ее заполз страх.
Необъяснимое всегда пугает ограниченные натуры. Забавно. Вот уж не
рассчитывал расстроить боевые порядки этой приспособленки. Но есть смысл
воспользоваться моментом. Я закинул удочку с колечком на конце и Фиником в
придачу. И попал в самую точку. Мне в тот день везло...
Деля опять зачастила. Господи, сколько разных подробностей и деталек