"Венедикт Ерофеев. Василий Розанов глазами эксцентрика" - читать интересную книгу автора

Венедикт Ерофеев

Василий Розанов глазами эксцентрика

1

Я вышел из дому, захватив с собой три пистолета, один пистолет сунул за
пазуху, второй - тоже за пазуху, третий - не помню куда.
И, выйдя в переулок, сказал: "Разве это жизнь? Это не жизнь, а
колыханье струй и душевредительство. Божья заповедь "Не убий", надо
думать, распространяется и на самого себя (не убий себя, как бы ни было
скверно), - но сегодняшняя скверна и сегодняшний день - вне заповедей.
"Ибо лучше умереть мне, нежели жить", - сказал пророк Иона. По-моему, тоже
так".
Дождь моросил отовсюду, а может, ниоткуда не моросил, мне было
наплевать. Я пошел в сторону Гагаринской площади, иногда зажмуриваясь и
приседая в знак скорби. Душа моя распухла от горечи, я весь от горечи
распухал, щемило слева от сердца, справа от сердца - тоже щемило. Все мои
ближние меня оставили. Кто в этом виноват, они или я, разберется в День
Суда Тот, Кто и так далее. Им просто надоело смеяться над моими субботами
и плакать от моих понедельников. Единственные две-три идеи, которые меня
чуть-чуть подогревали, - тоже исчезли и растворились в пустотах. И, в
довершение, от меня сбежало последнее существо, которое попридержало бы
меня на этой земле. Она уходила - я догнал ее на лестнице. Я сказал ей:
"Не покидай меня, белопупенькая", потом плакал полчаса, потом опять
нагнал, сказал: "Благовоннолонная, останься". Она повернулась, плюнула мне
на ботинок и ушла навеки. Я мог бы утопить себя в своих собственных
слезах, но у меня это не получалось. Я истреблял себя полгода. Я бросался
подо все поезда, но все поезда останавливались, не задевая чресел. У себя
дома над головой я вбил крюк для виселицы, две недели с веточкой
флердоранжа в петлице я слонялся по городу в поисках веревки, но так и не
нашел. Я делал даже так: я шел в места больших маневров, становился у
главной мишени, в меня лупили все орудия всех стран Варшавского Пакта, и
все снаряды пролетали мимо. Кто бы ни был ты, доставший мне эти три
пистолета, - будь четырежды благословен!
Еще не доходя до площади, я задохся, я опустился на цветочную клумбу,
безобразен и безгласен. Душа вся распухла, слезы текли у меня и спереди, и
сзади, я был так смешон и горек, что всем старушкам, что на меня смотрели,
давали нюхать капли и хлороформ.
"Вначале осуши пот с лица. Кто умирал потным? Никто потным не умирал.
Ты богооставлен, но вспомни что-нибудь освежающее; что-нибудь освежающее,
например, такое:
Ренан сказал: "Нравственное чувство есть в сознании каждого, и поэтому
нет ничего страшного в богооставленности". Изящно сказано, но это не
освежает, - где оно у меня, это нравственное чувство? Его у меня нет. И
пламенный Хафиз (пламенный пошляк Хафиз - терпеть не могу), и пламенный
пошляк Хафиз сказал: "У каждого в глазах своя звезда". А вот у меня ни
одной звезды ни в одном глазу.
И Алексей Маресьев сказал: "У каждого в душе должен быть свой
комиссар". У меня в душе - нет своего комиссара. Нет, разве это жизнь?