"Василий Ерошенко. Лидер 'Ташкент' " - читать интересную книгу автора

огромные гребные винты с блестящими бронзовыми лопастями. Моряки осматривали
поднявшееся из воды стальное тело корабля с тем невольным почтением, которое
вызывает вид всего крепкого, надежного, сильного. Их взгляды словно
говорили: вот ты какой у нас здоровяк!
Докованием завершался план заводских работ. Считанные дни оставались до
выхода в море. Наступила суббота 21 июня...
День выдался солнечный, знойный. Все в природе напоминало о том, что
уже вошло в свои права лето. Даже на завод доносились с раскинувшихся за
городом полей медвяные запахи цветов и трав. Широкий Буг, искрясь под
солнцем, лениво катил к морю свои зеленоватые воды.
В такой день особенно жарко в железной коробке дока. К полудню корпус
корабля накалился, словно натопленная печь. Лица и спины работающих людей
мокры от пота. Но они будто и не замечают этого. Спускаясь с палубы вниз,
все время слышу вокруг песни.
Подошли Сергеев и Фрозе. Помощник докладывает, что, по его расчетам, за
вечер и ночь доковые работы будут закончены. Значит, завтра, в воскресенье,
как и намечалось, спускаем корабль на воду. Это еще не объявлено экипажу, но
люди и сами видят, что дела осталось немного. Потому и настроение у всех
сегодня такое боевое.
Раздается сигнал на обеденный перерыв. Моряки поднимаются из глубин
дока на корабельную палубу. На полубаке все шумно приветствуют только что
появившегося на борту электрика Григория Шульженко. "Качать его!" - задорно
требует чей-то звонкий голос. Мгновение - и увесистый Шульженко взлетает над
полубаком, подкинутый в воздух дружным усилием матросских рук.
А в стороне стоит зардевшаяся от смущения чернобровая дивчина в рабочем
комбинезоне. Это Галя из малярного цеха. Она пришла сейчас на корабль вместе
с Григорием и, видно, не ожидала, что появление их обоих на палубе привлечет
общее внимание.
Но могло ли быть иначе, если всем на корабле известно: вчера Григорий и
Галя справили свадьбу. Их наперебой поздравляют все, кто не успел раньше. А
сорок "ташкентцев" были накануне на их свадьбе. Праздновали ее в пригородном
селе над Бугом - родном селе и моряка, и девушки. До села недалеко, и я
заранее обещал жениху с невестой отпустить всех, кого они пригласят. В
последнее время краснофлотцы ходили на берег только по делам, но тут случай
особый. Часто ли так бывает, что матрос женится в родном краю, а его
корабль, полный друзей-товарищей, стоит рядом!
В числе гостей был на свадьбе и я. Столы, расставленные в садочке возле
хаты родителей невесты, ломились от угощений. Отец Гали оказался работником
судостроительного завода, а по фамилии - тоже Шульженко, как и большинство
его односельчан. Оба "батьки Шульженки" - Гришин и Галин отцы, - обнявшись и
притопывая каблуками, дуэтом выводили задорные шуточные прибаутки. Им
вторил, звонкоголосый дуэт молодых.
А потом все притихли, заслушались, когда "ташкентцы" запели хором
старинную матросскую "Раскинулось море широко...". В этом селе, давшем
заводу не одно поколение корабельных мастеров, а флоту многих моряков,
должно быть, издавна любили все, что связано с морем.
Свадебное веселье было еще в полном разгаре, когда мы с Фрозе
возвращались на корабельном катере на завод. За этот вечер, проведенный в
чудесном украинском селе у привольного Буга среди простых и сердечных людей,
мы отдохнули душой от забот и треволнений последних напряженных недель. И