"Василий Ерошенко. Лидер 'Ташкент' " - читать интересную книгу автора

врагу существенный урон: артиллерийский огонь кораблей вызвал пожары в
нефтехранилищах, повредил портовые сооружения и железную дорогу, прервал
сообщение между Констанцей и Бухарестом.
Все это сделали утром 26 июня два лидера - "Харьков" и "Москва". Но для
"Москвы" ее первый бой стал и последним: лидер погиб у неприятельских
берегов. Сперва, когда до нас не дошло еще никаких подробностей, и в штабе
базы знали лишь о самом факте гибели лидера, мне не хотелось верить, что это
правда.
Потеря, тяжелая для всего Черноморского флота, была для меня большим
личным горем. Я долго командовал "Москвой", знал на ней каждого
краснофлотца. Прошло каких-нибудь три месяца с тех пор, как этот корабль
принял у меня капитан-лейтенант Тухов... Представить, что его нет в живых,
мне было трудно.
Мы познакомились с Александром Борисовичем еще в училище, вся его
флотская служба прошла на моих глазах. Человек глубокий и вдумчивый, строгий
к себе и взыскательный к товарищам, он не со всяким шел на дружбу. Но если
уж подружился, то навек. А к кораблям, на которых служил, привязывался так,
что и в самые спокойные дни стоянки редко уходил домой.
В командование "Москвой" Тухов вступил уверенно, и я не сомневался, что
передаю корабль в надежные руки. Но только время и походы могли выработать
то полное взаимопонимание между новым командиром и экипажем, которое так
много значит в бою. Меня угнетала мысль: не вызвала ли трагический исход
первого боя "Москвы" какая-нибудь роковая оплошность, связанная с молодостью
командира? И может быть, все кончилось бы иначе, останься на корабле я? Три
года готовил я экипаж "Москвы" к боевым действиям. Там бы мне и воевать.
Невольно приходило на ум, что на "Ташкенте" я пока в еще более трудном
положении, чем был Тухов на "Москве": встретил войну командиром корабля, на
котором ни разу не выходил в море. От таких мыслей стоянка в порту делалась
еще тягостнее.
Долгожданный приказ - следовать в Севастополь - пришел в середине июля.
На лидере необычайное оживление. Не дожидаясь команды об изготовлении
корабля к бою и походу, моряки еще и еще раз проверяют свои заведования. Мне
не приходится почти ни о чем напоминать командирам подразделений - у них все
продумано, предусмотрено.
- Разрешите орудийным расчетам находиться на боевых постах непрерывно?
спрашивает командир БЧ-II старший лейтенант Новик.
Даю на это "добро" - на переходе не помешает иметь в максимальной
готовности все огневые средства. Новик спросил о расчетах башен главного
калибра. Что касается зенитчиков, то они уже вообще переселились к своим
орудиям.
Основные зенитные средства лидера - батарея 37-миллиметровых автоматов.
Расположена она на специальной площадке у второй трубы. Как-то, обходя ночью
корабль, я поднялся на эту площадку и обнаружил краснофлотцев, отдыхающих
около пушек. Некоторые еще не спали и встали при моем появлении.
- Значит, вы и ночуете здесь? - спросил я, несколько удивленный.
- Так нам спокойнее, товарищ командир, - ответил за всех комсорг
батареи старшина 2-й статьи Григорий Гутник. - Если тревога, мы уже на
месте...
Фашистская авиация еще не бомбила завод, но моряки знали про налеты на
Севастополь и другие приморские города, и в инициативе зенитчиков был резон.