"Василий Ерошенко. Лидер 'Ташкент' " - читать интересную книгу автора

море. Крупных морских сил у противника на этом театре пока нет, и вряд ли
они могут в ближайшее время появиться. Для нашего флота все отчетливее
определяется как главное направление боевой деятельности активное содействие
сухопутному фронту, поддержка его приморского фланга. Гитлеровцы понимают
возможности Черноморского флота и, видимо, не оставят попыток запереть его в
базах минами, вывести корабли из строя ударами с воздуха. Противовоздушная
оборона, как и противоминная, - это то, что все время будет требовать
особого внимания.
"Ташкенту", сообщает командующий, предстоит, базируясь на Севастополь,
готовиться к будущим операциям. Значит, пока опять только боевая
подготовка... На лидер завтра перенесет свой брейд-вымпел командир
дивизиона.
- Серьезно займитесь отработкой главного калибра, - говорит
контр-адмирал, обращаясь и к Пермскому, и ко мне. - Ну, а у зенитчиков, -
добавляет он, практики, очевидно, и так будет достаточно. "Гости" нас
навещают теперь иногда и днем, а уж ночью, обязательно. Надо полагать,
прилетят и сегодня....
Спрашиваю Льва Анатольевича об обстоятельствах гибели прежнего моего
корабля. Владимирский мрачнеет - наверное, ему тяжело вновь к этому
возвращаться. Но от рассказа не уклоняется.
Мы узнаем, что лидер "Москва" подорвался на мине в тринадцати милях от
Констанцы, когда, обстреливаемый тяжелой береговой батареей противника,
отходил уже с огневой позиции. Разломившись от взрыва надвое, корабль стал
быстро погружаться. Экипаж держался героически. Орудийные расчеты до
последней минуты вели огонь по добивавшим тонущий корабль самолетам. Носовая
часть лидера уже скрылась под водой, а корма еще оставалась на плаву, и даже
в эти мгновения продолжало стрелять зенитное орудие на юте.
Все это видели моряки "Харькова", но спасти никого из товарищей они не
могли. Вздумай командир "Харькова" застопорить ход, и второй наш корабль
неизбежно был бы потоплен береговой батареей или самолетами. Он и так имел
уже повреждения. Возвращение лидера в базу обеспечили его мужественные
котельные машинисты, которые влезли в горячие поврежденные котлы и сумели
ввести их в строй.
Проводив командующего и комдива, я обошел корабль, поднялся на площадку
к зенитчикам, заглянул в кубрики. Почти все, кому это позволяла объявленная
готовность, уже спали. Мне спать не хотелось, хотя и был на ногах вторые
сутки. Рассказ Владимирского о последних минутах лидера "Москва" разбередил
у меня тягостное чувство какой-то невольной вины перед старыми сослуживцами,
с которыми я не был вместе в тот грозный час.
Снова встал перед глазами Александр Борисович Тухов - сдержанный,
немного медлительный в движениях, скуповатый на улыбку, но полный
внутреннего обаяния для всех, кто узнавал его поближе. Вспоминаю то
замполита Георгия Терентьевича Плющенко - спокойного и вдумчивого под стать
командиру, то нашего веселого минера лейтенанта Холодного, вокруг которого
собиралась, бывало вся кают-компания, когда он садился за пианино или
начинал читать вслух любимые главы из романов Ильфа и Петрова. Вижу знакомые
лица старшин, матросов... Где вы, мои друзья, что с вами? Ведь не может же
так быть, чтобы с большого корабля, затонувшего вблизи берега, пусть
неприятельского, никого-никого не осталось в живых...
Много лет спустя я узнал, что в то время, о котором идет сейчас речь,