"Василий Васильевич Ершов. Рассказы ездового пса " - читать интересную книгу автора

тогда... все это ожидало меня еще в туманной дымке будущих лет. Я еще только
привыкал, сидя на дощечке, пристегнувшись к ней ремнем, двигая палочки
туда-сюда, обращая взгляд на горизонт, удерживая в поле зрения ориентир, - к
моему первому в жизни летательному аппарату.
Урча изношенным мотором, подкатывал списанный, с отнятыми крыльями,
старенький самолетик Як-18; на крылья планера устанавливали специальные,
срывающие поток бруски, чтобы, не дай Бог, раньше времени не возникла
ненужная подъемная сила, затем планер длинным тросом подцепляли к хвосту
самолета и тот, переваливаясь колесами на колдобинках, медленно буксировал
за собой аппарат с курсантом. Группа бежала рядом, кто-то поддерживал
аппарат за крыло, потом отпускал, и планер, в потоке воздуха и бензиновой
гари (о этот восхитительный аэродромный запах!) совершал пробежку на лыже.
Мне тогда еще почему-то запомнился образ: списанный с Неба старик
помогает опериться молодому, рвущемуся на смену... КАК ЖЕ ЕМУ ХОЧЕТСЯ!
И сейчас мне, оставившему Небо старику, хочется помочь Вам, молодым,
найти свой Полет. От простого к сложному, постепенно, осторожно, с
выдержкой...
Недаром в авиации укоренился отвергаемый грамотным компьютером термин:
"выдерживание" параметров. Вот гляжу: на экране сразу это слово
подчеркнулось красным. Машина предлагает вариант: "выдергивание".
Нет, уважаемая Машина, нет: мы - ВЫДЕРЖИВАЕМ. Нужна выдержка, чтобы
выдержать заданный крен, скорость, высоту, выдержать машину у земли на
последнем дюйме, чтобы погасла остаточная скорость - и притереть ее! И чтобы
инструктор, сидя на вышке, с восхищением за ученика своего протянул:
"Ка-акой молодец!"
От простого к сложному, постепенно закрепляя навыки, под бережной
опекой старших товарищей, учились мы переходу от покоя на земле к своему
первому полету.
Нелетающие люди! Завидуйте нам, летающим. Завидуйте чистой, белой
завистью. Вам этого, может, и не хотелось, а может, не удалось, не позволило
здоровье, не сложились обстоятельства, не хватило терпения, а может, было
неинтересно...
А как же ж нам было интересно! Как же мы мечтали, как мы стремились,
какие препоны преодолели, какие науки, правила и законы превзошли, победили
в себе страх, неуверенность - и поверили в себя! И, наконец, полетели!
Сколько же добрых рук подняло нас в небо!
Полет производился так. На старте в землю вворачивался штопор с
обрывком стальной цепи. Сзади на конце лыжи был установлен замок, в зев
которого вкладывалось кольцо этой цепи. Спереди под лыжей находился
обращенный книзу крючок, за который зацеплялся кольцом длинный, толщиной в
палец, резиновый амортизатор, метров пятидесяти длиной; к дальнему концу его
была привязана толстая веревка с узлами.
Курсант, проинструктированный Пашей ("ты ж ничего не трогай, ручку
держи вот так - он сам взлетит и сядет"), садился на табуреточку,
пристегивался ремнем за пояс, выпрямлял спину, прижимаясь затылком к
резиновому заголовнику, правая рука сжимала ручку, ноги на "педалях"; левая
рука держала до команды шарик, расстегивающий замок.
Группа, выстроившись в две шеренги, бралась за узлы веревки, натягивала
резину и по команде, как бурлаки на Волге, влачила лямку за горизонт.
Амортизатор постепенно натягивался и звенел. Напрягались и звенели наши