"Василий Васильевич Ершов. Обида" - читать интересную книгу автора

Как бы все было прекрасно, если бы она утром не оттолкнула его. Шел бы
на вылет удовлетворенный, окрыленный чувством своей мужской
состоятельности, - мужчина, кормилец, защитник, командир, принимающий в
воздухе сложные решения, оберегающий жизнь своих пассажиров, шел бы как
человек - хозяин жизни!
А теперь, оплеванный, он смотрел на мир равнодушно. Не хозяин жизни, а
проситель. За что?

Рейсов в этот день было два, и весь первый рейс обида ощутимо мешала
работать. Он гнал от себя грустные мысли, отвлекался на решение задач
полета, толкался с пилотами в АДП, смеялся над анекдотами... а внутри
сверлило и сверлило: "не мужик, баба помыкает, ну что ей стоило..."
Весь мир вокруг как бы отошел на задний план и утратил часть своей
значимости. Обида исказила реальное восприятие действительности; он
несколько раз ловил себя на мысли, что отстает в реакции, задумывается, а
потом неуклюже шевелится, уже вдогонку, невпопад... и посадки какие-то
корявые...
Погода не баловала: ранняя осень принесла циклоны, с ветрами, зарядами
дождя, низкой облачностью, туманами; уже пробрасывало снежок, и лужи по
утрам затягивало тонким, как целлофан, льдом.
Нынче с утра подошел холодный фронт, в воздухе болтало, облачность
прижимала самолет к позолоченной заморозками горной тайге, а когда машина
влетала в заряд ливня со снегом, несколько минут приходилось пилотировать по
приборам в серой мгле. Потом самолет снова выскакивал в светлый мир, и по
глазам больно било осеннее солнце, на секунду пронзавшее лучом рвань
облаков.
Он подумал, что в его жизни вот так же: мгла, мгла, потом ярко
сверкнет, больно ударит по глазам... и снова мгла.

Иногда они разговаривали на эту тему - через силу: жена не любила
разборок и старалась их избегать. Как все жены пилотов, она была суеверна и
свято полагала, что какие-то ритуалы оберегают мужа от полетных невзгод.
Одним из таких ритуалов в ее понимании было - "не грешить" перед вылетом. А
так как вылеты на Ан-2 бывали практически ежедневно, ритуал стал привычным.
Он был лишен возможности удовлетворить утреннее желание, самое острое,
когда отдохнувшее тело отзывается каждой клеточкой. А вечером, после
полетов, иногда приползал домой чуть живой от усталости...
За штурвалом мысли вяло ворочались в голове. Снова и снова вставала
перед глазами утренняя картина: прекрасное молодое тело, в утренней
свежести... и - запрет, оскорбление размолвка... мгла.
Ей, видимо, не надо... Ей не хочется, что ли. И что - вот так всю
жизнь?
И тихой змеей выползало из потаенного уголка подозрение: "А может...
другой?" Он гнал эту подлую мысль. Он видел, что жена любит его, старается
оберечь, верит в ритуалы... а душу-то, живую душу - гнетет.
Он стал последнее время потихоньку попивать.

Второй вылет был после обеда. Надо было развезти почту по нескольким
поселкам; заодно с почтой летело и несколько пассажиров. После второй
посадки, когда большая часть почты разошлась, пассажиры заняли все лавки по