"Сергей Эс. Солнечная Сторона " - читать интересную книгу автора

человеческие пороки. Для того, чтобы нормально развиваться, однажды ей
понадобится очиститься от накопившегося зла. Девяносто первый год и можно
выбрать для этой развилки. От нормального течения истории отделилась
тупиковая ветвь, у которой нет будущего. Оказавшиеся в ней персонажи познают
Агонию - гигантскую Агонию ветви Времени, растворяющейся в Небытии.
- Это, кстати, - продолжал Руслан, - хорошо вписывается в твою сюжетную
линию. Дар попав в ту тупиковую параллель, не может не погибнуть там
практически сразу же. Его образ несовместим с тем миром, для которого
становится нереальной его далекая солнечная история. Ведь сама эта история -
как бы образ светлого будущего. Образ Солнца очень хорошо его передает - это
и свет, и чистота, и мощь. В той же тупиковой ветви, о которой ты смутно
упомянул, властвует другое, и там просто нет будущего. Никакого будущего!
Он поднял глаза на потолок библиотеки.
- Красивый зал, - переменил он вдруг тему. - Я часто здесь работаю. Я
ведь на четверть чеченец. Здесь моя малая Родина. Там в горах, в аулах у
меня много родственников. Как-нибудь свожу тебя туда.
Он на минуту задумался.
- Да, ты прав, - сказал он. - Война в том мире не может быть войной в
обычном понимании этого слова. Но это не просто аллегория, это должна быть
все-таки война, но неясная, странная война.
- Да не нужна в этой повести война, - сказал я с досадой. - Откуда она
возьмется? Кто ж на нас в конце двадцатого века нападет?
- Кто нападет? - приятель пожал плечами. - Никому нападать не придется!
В том и будет заключаться странность войны, что она возникнет из ничего. Как
ты не поймешь?! Это же Агония, а Агония с большой буквы не может протекать
без войны. Никто не сможет понять, из-за чего и с кем она ведется. Она будет
везде и всюду, явно и неявно. Даже для явной войны повод в антиутопии не
должен быть каким-то слишком серьезным. Ну, если хочешь, можно придумать и
его. Можно найти какое-нибудь обоснование и стрельбе, и бомбежкам, и самым
настоящим военным действиям, но по законам жанра антиутопии, чем абсурднее
будет это обоснование, тем лучше. Например, предположим, - он на мгновение
замолчал, выдумывая варианты, - предположим, что чеченцы вдруг решат
отделиться от Чечено-Ингушетии, а затем и вовсе выйти из Союза, а Кремль в
ответ начнет все здесь бомбить!
И он вдруг засмеялся. В любой другой ситуации смех по поводу бомбежек
был бы неуместен, но его выдумка об отделении от Союза целой республики
получилась настолько нелепой, что от улыбки не удержался и я.
- А, представляешь, - проговорил он, продолжая смеяться, - в это же
самое время американцы, например, будут бомбить Белград! Бомбить только
оттого, что им покажется, что Косово - это уже не Югославия.
И он просто залился смехом. Я тоже не выдержал.
- Нет, - сказал я через минуту, - ты явно перебрал в своих выдумках.
Прямо-таки, не мир, а сплошные фашистские режимы у тебя получились. Ты же
сам на четверть чеченец, какую часть от себя отделять будешь? А Югославию
зачем задел? В Косово такой грандиозный фестиваль студентов прошел! На
рубеже веков! Это было так символично! Такая благодатная тема для работников
пера! А ты - бомбежки!
- И с американцами, - добавил я, - ты зря так загнул. Обидятся они на
твой роман. О себе сочиняй, что угодно, но не трогай иностранцев. Нарвешься
на международный скандал.