"Сергей Эс. Солнечная Сторона " - читать интересную книгу автора

на своих плечах тащить и очаг, и мужа, будь он даже самым последним
негодяем. Они будто застыли в том времени, когда на земле матриархат был. И
они эти законы матриархата до сих пор блюдут. Времена меняются, а их
матриархат как был, так и живет. Он не замечает никакого общественного
прогресса. И в этом есть свой глубокий смысл. Семья - ячейка. Это не пустые
слова, а сохранить эту ячейку сможет только баба. А для этого баба должна
считать семью своей, должна видеть в ней свою цитадель, должна видеть в ней
смысл своего бабьего жития. Мы только думаем, что семья у нас развивается,
стала другой. Но как бы мы ее ни классфи... классиф. ци... в общем, как бы
мы ее ни называли, чтобы общество не развалилось, семья в бабьих глазах
должна всегда оставаться матриархальной. Бабы меж собой должны выстраивать
свои матриархальные ранги и чины, должны козырять друг перед другом своими
свитами. Они испокон веков живут своей собственной, бабьей цивилизацией. У
нас на Земле их, как бы, две - эти цивилизации. Одна мужская - с
государствами, политикой, войнами, другая - женская - с их допотопным
домашним очагом и свитами. Мы живем во времени и истории, они времени и
истории не ведают. Они будто не из нашей Вселенной, будто из иной Материи,
которая просто не измеряется временем. У них и строй мысли другой - прямо
как у каких-то инопланетян. Ты вникни как-нибудь в их разговоры. Для
мужика - это пустота, но в них глубокая житейская и только бабам понятная
философия. Глупыми (на наш мужской взгляд) бабьими сплетнями скрепляются
наши домашние очаги. Мы - мужики - вкладываем себя в прогресс, науку,
общество, а они - бабы - в то, чтобы сберечь нашу человеческую породу. Они
оберегают нас самих от нас же самих - от нашего прогресса. Они словно
ниспосланы нашей Вселенной, чтоб уберечь ее...
Сосед замолк и долгим взглядом посмотрел в окно.
- Или, может... это мы, - сказал он, - не из нашей Вселенной?
На улице сгущались сумерки.
- В общем, резьюми... рез. миру... то есть, подведя итог всему
вышесказанному, - резюмировал сосед, - скажу одно, когда поправишься, найди
себе какую-нибудь одинокую бабенку.
Дядя Миша повернулся к окну. На небе собирались тучи. Временами они
слабо подсвечивались редкими далекими всполохами надвигающейся грозы. В
голове пронеслись воспоминания о жене и дочери, о... потемневших от времени
могилках - одной большой, другой маленькой...
Глаза подернулись влажной пеленой.
Темнота медленно растворилась, и мягкие сновидения заполонили сознание.
Сквозь их нестройный ряд вдруг будто пробился знакомый голос. Будто где-то
рядом, прямо за дверью, в коридоре, прозвучал легкий голосок дочери. Хотя
нет, все это будто происходило не здесь, а в той - его прежней - квартире...
Да! Он, в самом деле, сейчас был там, и это его дочурка смеялась своим
звонким колокольчиком. Мама собирала ее в пионерлагерь...
...За дверью, в коридоре, слышался легкий голосок дочери. Она смеялась
звонким колокольчиком. Мама собирала ее в пионерлагерь. Ласковое утреннее
солнце уже давно гостило в комнате.
Неожиданно дверь открылась, и в комнату вошла почти взрослая рыжая
девчушка. Ее лицо сияло радостной улыбкой.
- Папочка! - воскликнула она. - Просыпайся скорее! Я не могу уехать в
лагерь, не попрощавшись с тобой.
Дядя Миша повернул голову в кровати и, не поднимая ее от подушки,