"Сергей Эс. Солнечная Сторона " - читать интересную книгу авторана своих плечах тащить и очаг, и мужа, будь он даже самым последним
негодяем. Они будто застыли в том времени, когда на земле матриархат был. И они эти законы матриархата до сих пор блюдут. Времена меняются, а их матриархат как был, так и живет. Он не замечает никакого общественного прогресса. И в этом есть свой глубокий смысл. Семья - ячейка. Это не пустые слова, а сохранить эту ячейку сможет только баба. А для этого баба должна считать семью своей, должна видеть в ней свою цитадель, должна видеть в ней смысл своего бабьего жития. Мы только думаем, что семья у нас развивается, стала другой. Но как бы мы ее ни классфи... классиф. ци... в общем, как бы мы ее ни называли, чтобы общество не развалилось, семья в бабьих глазах должна всегда оставаться матриархальной. Бабы меж собой должны выстраивать свои матриархальные ранги и чины, должны козырять друг перед другом своими свитами. Они испокон веков живут своей собственной, бабьей цивилизацией. У нас на Земле их, как бы, две - эти цивилизации. Одна мужская - с государствами, политикой, войнами, другая - женская - с их допотопным домашним очагом и свитами. Мы живем во времени и истории, они времени и истории не ведают. Они будто не из нашей Вселенной, будто из иной Материи, которая просто не измеряется временем. У них и строй мысли другой - прямо как у каких-то инопланетян. Ты вникни как-нибудь в их разговоры. Для мужика - это пустота, но в них глубокая житейская и только бабам понятная философия. Глупыми (на наш мужской взгляд) бабьими сплетнями скрепляются наши домашние очаги. Мы - мужики - вкладываем себя в прогресс, науку, общество, а они - бабы - в то, чтобы сберечь нашу человеческую породу. Они оберегают нас самих от нас же самих - от нашего прогресса. Они словно ниспосланы нашей Вселенной, чтоб уберечь ее... - Или, может... это мы, - сказал он, - не из нашей Вселенной? На улице сгущались сумерки. - В общем, резьюми... рез. миру... то есть, подведя итог всему вышесказанному, - резюмировал сосед, - скажу одно, когда поправишься, найди себе какую-нибудь одинокую бабенку. Дядя Миша повернулся к окну. На небе собирались тучи. Временами они слабо подсвечивались редкими далекими всполохами надвигающейся грозы. В голове пронеслись воспоминания о жене и дочери, о... потемневших от времени могилках - одной большой, другой маленькой... Глаза подернулись влажной пеленой. Темнота медленно растворилась, и мягкие сновидения заполонили сознание. Сквозь их нестройный ряд вдруг будто пробился знакомый голос. Будто где-то рядом, прямо за дверью, в коридоре, прозвучал легкий голосок дочери. Хотя нет, все это будто происходило не здесь, а в той - его прежней - квартире... Да! Он, в самом деле, сейчас был там, и это его дочурка смеялась своим звонким колокольчиком. Мама собирала ее в пионерлагерь... ...За дверью, в коридоре, слышался легкий голосок дочери. Она смеялась звонким колокольчиком. Мама собирала ее в пионерлагерь. Ласковое утреннее солнце уже давно гостило в комнате. Неожиданно дверь открылась, и в комнату вошла почти взрослая рыжая девчушка. Ее лицо сияло радостной улыбкой. - Папочка! - воскликнула она. - Просыпайся скорее! Я не могу уехать в лагерь, не попрощавшись с тобой. Дядя Миша повернул голову в кровати и, не поднимая ее от подушки, |
|
|