"Ильяс Есенберлин. Отчаяние ("Кочевники" #2) " - читать интересную книгу автора

нарек хана лишь Акназаром, а уже в народе дали ему имя Хакназар, то есть
"Справедливый Назар". И он тогда махнул рукой, отпуская вместе с Шагаем и
женщину с ребенком...
- Султан, и Бог и люди ожидают, о чем пойдет у нас с тобой
разговор... - сказал он Шагаю. - Мы с тобой встретились неожиданно, давай
придем к соглашению, которого ждут в нашей степи!
- Я слушаю тебя, хан!
- Так вот, султан... Я мог бы сказать тебе, что живым или мертвым ты
должен быть с нами. Но я не хочу неволить в таком деле. Я отпускаю тебя, но
прошу отойти от коварного эмира Абдуллаха. Уйди от врагов и возвратись к
нам. Пусть снова станет единым Казахское ханство!..
Наверное, Шагай был искренен в тот момент, когда, полный радости и
благодарности за дарованную жизнь, он повалился на колени и протянул руки к
небу.
- Богом и хлебом клянусь, хан Хакназар, в верности Белой Орде и тебе,
ее хану. Кровью смою я свою вину перед вами. И пусть глаза мои не увидят
солнца, если отрекусь от этой клятвы!..
Хакназар вдруг увидел, что рядом с Шагаем встала на колени женщина с
ребенком, и оба они подняли руки в знак общей клятвы с мужем и отцом...


***

Это и решило тогда судьбу султана Шагая, потому что даже без особого
ханского приказа казахские джигиты могли бы его зарезать по пути домой. Но
хан решил дать ему собственный конвой. Нельзя сказать, что хан не слышал о
лукавстве и коварном характере Шагая. Но кто знает чужую душу. Хакназар
поверил в его искренность.
Еще раз заколебался было хан Хакназар, когда перехватил взгляд
поднявшейся с колен Куньсаны. Она смотрела на спасенного ею мужа с какой-то
непонятной брезгливостью. Да и в глазах прощенных телохранителей читалось
презрение к своему владыке. И тогда хан подумал, что поступил правильно, и
не прибавит ему славы казнь этого человека. Гордость ударила в голову хану
Хакназару, и он простил своего врага еще раз, ослепленный этим коварным
чувством.
- До самой границы проводите высокого султана! - твердо приказал он
начальнику своей стражи и повернулся к Шагаю. - А ты, мой брат и султан,
возблагодари прежде всего брата и своего отца Жадика, именем которого
судьба на этот раз благоволит к тебе. Но если не исполнишь клятвы, то не
простит тебя никогда тень нашего прадеда Джаныбека, создателя государства,
казахов - Белой Орды!..
- Повинуюсь, мой хан!
Шагай низко склонил голову.
...А по приезде в Ташкент были немедленно казнены все десять
телохранителей, видевших позор своего хана и запомнивших его клятву хлебом
и Богом. Ночь возвращения он пробыл с Куньсаной, а на утро приказал убить и
ту, которая спасла ему жизнь.
Куньсана догадалась о намерениях супруга и перед его уходом бросилась
на колени:
- О, мой тюре, ради сына нашего Тауекеля помилуй меня!