"Ильяс Есенберлин. Отчаяние ("Кочевники" #2) " - читать интересную книгу автора

родственника Жалим-султана. Так или иначе, но эти юноши остались у
Баба-султана заложниками...
И вот теперь, когда он добился своего и празднует свадьбу в Сарайчике,
олицетворяющую кровную связь с ногайлинскими казахами, снова гонец, как и
много лет назад. Даже видом своим похож этот вестник несчастья на того,
давнего, который не побоялся сказать ему правду об отношении простых
степняков к самому хану и всей "белой кости". Да, это тот же Кияк-батыр, но
повзрослевший, ставший шире в плечах...
Гонец говорил, как и подобает ему, по-степному скупо, рассказывая лишь
то, что было поручено... Главный владыка шейбанидов Абдуллах оказался не
так прост, как предполагалось. Почуяв смертельную угрозу своему господству
в Средней Азии, он прервал охоту и скорыми переходами двинулся от
Жейхундарьи к Бухаре и Самарканду. Веером разлетелись от него гонцы в
разные стороны с приказом собирать войско. А по дороге он отпустил с
надежной охраной в Ташкент к Баба-султану его пятнадцатилетнюю красавицу
дочь, которую накануне пригласил в Балх, собираясь сделать ее своей младшей
женой. Это было, с одной стороны, поступком, говорившим, что великий эмир
Абдуллах, блюститель веры и нравственности, настолько уважает своего
туркестанского наместника Баба-султана, что не позволяет себе без согласия
отца положить на свое ложе его дочь. С другой стороны, это служило
предупреждением Баба-султану, что могут быть разорваны все отношения между
ними...
Баба-султан снова заметался меж двух огней. Он бы, наверно, опять
изменил хану Хакназару, но в стенах города уже стоял прибывший по его
просьбе большой отряд казахской конницы. Да и отряды мятежных султанов,
выступивших против Абдуллаха, что ни день прибывали в Туркестан. Особенно
настроены были против эмира Абдуллаха многие тимуридские беки и султаны
Самаркандского вилайета, издавна славящегося своими междоусобицами.
И вот, когда передовые разъезды огромного войска Абдуллаха
приблизились к Ташкенту, Баба-султан попросту сбежал на север, в
туркестанские крепости, надеясь на близость хана Хакназара.
Временным правителем города остался султан Тахир, который, по совету
Абдуллахова посла Коскулак-бия, тут же выдал эмиру сподвижника
Баба-султана - Шахсаид-оглана. По приказу Абдуллаха Шахсаид-оглану отсекли
голову и послали ее в Яссы Баба-султану...
- Каково сейчас там положение? - спросил хан Хакназар гонца.
- Главное войско эмира продолжает стоять под Ташкентом, а часть
конницы двинулась в Туркестан, к Яссам, Отрару и Сайраму.
- Вернулся ли от Баба-султана аксакал Жалим?
- Нет... - Гонец понимающе наклонил голову. - Его сыновья так же, как
и ваши, находятся при Баба-султане, и он их никуда не отпускает от себя!
Словно чья-то холодная безжалостная рука стиснула сердце Хакназара. Он
безмерно любил своих юных сыновей Хасена и Хусаина. Не меньше любил он и
близнецов Жадигея и Адыгея - сыновей аксакала Жалима, которые выросли в его
юрте. Может быть, уже добрался до них кровавый эмир Абдуллах. Крепостные
стены туркестанских городов ненадежны. А еще ненадежней там люди. Тот же
Баба-султан может купить себе жизнь у эмира ценой жизни детей-заложников...
- Где находится сам эмир Абдуллах? - Лицо хана оставалось
бесстрастным. - Остался ли он под Ташкентом или двинулся с конницей в наш
Туркестан?