"Кэтлин Эшенберг. В свете луны " - читать интересную книгу автора

насаживать на крючок. Ройс судорожно сглотнул, наблюдая, как извивается
червяк в длинных черных пальцах Кларенса. Ройс тоже достал из банки червяка
и еще раз сглотнул. Быстро забросил крючок с наживкой в воду и отер руки о
закатанные штаны. Штаны Кларенса тоже были закатаны до колен.
- Будь мы братьями, это означало бы, что ты был хотя бы наполовину
белый, - самодовольно заметил Ройс.
- Я не хочу быть белым и не хочу, чтобы твой отец спал с моей ма. Ты
что, вообще ничего не знаешь?
Ройс наблюдал за поплавком из пробкового дерева, раздумывая над тайной,
которую Кларенс знал, а он нет, и не понимал, как ему поступить -
расспросить обо всем друга, обнаружив тем самым свое невежество, или
промолчать. Любопытство победило.
- Чего именно я не знаю?
- Как мужчина сажает ребенка в живот женщины?
- Ты говоришь так, словно речь идет о пахоте.
Кларенс фыркнул:
- Не так уж я и ошибаюсь. Мужчина вставляет свою штуку в секретное
место женщины, потом двигается взад и вперед, мычит, а потом из него
вытекает семя. Оно остается внутри женщины, и если положение луны
благоприятное, получается ребенок.
Ройс видел на пастбище, как бык взбирается на корову, и поверил
Кларенсу. Однако кое-что в рассказе друга показалось ему странным. Он
потрогал рукой у себя между ног. Иногда он чувствовал стыд от того, что
подобные занятия доставляли ему массу приятных ощущений. Джентльмен не
должен трогать себя между ног, но иногда Ройс ничего не мог с собой
поделать.
- А как же он вставляет в нее свою штуку? - спросил Ройс.
- Она становится твердой. Ма говорит, что мужчина думает тем, что
находится у него между ног, Ройсу не приходилось в этом сомневаться.
Конечно, он не думал этой частью своего тела, но, когда трогал себя там, она
действительно становилась твердой, и при этом возникали приятные ощущения.
Ройс попытался представить собственного аристократа отца, вставляющего
свою штуку между белых бедер своей красавицы жены. Но картина, которую
нарисовало воображение, показалась ужасно грязной, и он тряхнул головой,
чтобы прогнать ее.
- Будь я женщиной, мне это вряд ли понравилось бы.
Кларенс пожевал соломинку, торчащую у него изо рта.
- Ха! В наших хижинах много чего услышишь ночью. Женщинам это очень
нравился, но только если мужчина из нашего народа.
Ройсу показалось, что ему нанесли сильный удар в солнечное сплетение.
- Мой отец никогда не ходил к рабыням, чтобы вставить свою штуку им
между ног.
- Не твой па, нет. А вот твой дед - да. Иногда он приводил с собой
друзей. Черной женщине это вряд ли нравилось, но рабыня не может отказаться.
Возможно, именно тогда Ройс начал понимать кое-что о неограниченной
власти, которой обладали некоторые белые мужчины в своих поместьях и на
плантациях. Власть притягательна, но семья Кларенса очень близка Ройсу,
почти как своя собственная.
Если он, Ройс, будет, как положено, исполнять свою роль - роль хозяина
плантации, - ему придется отказаться от многого и о многом забыть. Например,