"Кирилл Еськов. Дежавю" - читать интересную книгу автора

в глазу. Природу же это знание и впрямь могло иметь лишь божественную: вот
уже три века как ни человек, ни альв, ни гном - никто из представителей
разумных рас Срединных Земель - не ступал по мостовым покинутого города
Сар-Саргон. Города, где со времен Войны Элементалей жило лишь причудливое
эхо и безмолвное Изначальное Зло.
- Хэй! Что с тобой - carmatha-etha?
Альв Итурбэ, укрывшийся от оседающей с низкого неба мороси в соседней
нише полуразрушенной храмовой стены, прервал свои боевые приготовления, и
большие миндалевидные глазами его с зеленоватой радужкой и вертикальным
кошачьим зрачком испытующе глядели на напарника. За три года, что они
проработали в паре, Айвен выучился довольно сносно разбирать речь Старшего
Народа - ясно понимая, впрочем, что ему доступен лишь один из множества
смысловых слоев, сокрытых в этих мелодических созвучиях. Выражение
"carmatha-etha" было Айвену незнакомо; улавливался лишь общий смысл его -
что-то вроде "несбывшейся памяти", однако тут опять начинался языковый
барьер: язык Старшего Народа имеет одиннадцать форм прошедшего времени (что
вполне естественно для существ, живущих, по людским меркам, практически
вечно), и служебный довесок к слову "несбывшаяся" был взят из одной из этих,
не употребляемых в обыденной речи, форм.
- Мне вдруг показалось, будто я когда-то уже видел все это... Как ты
догадался?
- Никак, - пожал плечами альв. - Просто у меня было то же самое.
- И у альвов есть для этого особое слово?
- Да.
- И что у вас говорят про это самое... carmatha-etha?
- Ничего хорошего, - худое большеглазое лицо альва было до странности
неподвижным. - Ладно, мы работаем, или как?
Айвен кивнул: что же, ждать, и вправду, больше нечего. Неторопливо снял
плащ, чтобы тот не стеснял движений, оставшись в кожаной куртке; привычно
крутанул меж растопыренных пальцев свой перехваченный за центр тяжести
ясеневый посох. Посох себе как посох, и приемы боя им вроде те же самые, что
приняты у странствующих монахов из Обители Небесных Зеркал - только вот при
попытке перерубить эту деревяшку мечом незаговоренный клинок тут же
растечется в блескучую ртутную лужицу, а изумление, испытанное таким
рубакой, станет последней по счету эмоцией в его жизни... Итурбэ тем
временем аккуратно убрал в деревянную шкатулку хрустальные флакончики с
магическими настоями и теперь ждал, прикрыв веки и расслабившись, пока
средство подействует. Одни из этих снадобий сообщают выпившему
нечеловеческую силу и нечувствительность к боли, обращая его в берсерка,
другие придают ему небывалую остроту чувств и ясность мысли, обычным образом
достигаемую лишь в многодневной медитации; Итурбэ же, похоже, остановил свой
выбор на "солнечном зайчике" - смеси, многократно ускоряющей реакцию и тем
самым как бы "замедляющей" время, так что теперь уследить за движениями
альва было для глаз обычного человека весьма непростой задачей. Черный
вороненый меч свой (гномья работа; взят ими в прошлом году как трофей в
Сартских горах у убитого Скорриконе, легендарного капитана имперских
рейнджеров) он успел щедро протереть льняным маслом, освященным добрыми
клириками Ковдорского Храма - оно убийственно для любой нежити (на
противников-людей куда губительнее действует нанесенная на клинок огненосная
нафта - однако если кто и ожидает их в подземельях Сар-Саргона, то навряд ли