"Валерио Эванджелисти. Предзнаменование ("Маг" #1) " - читать интересную книгу авторазамешательстве: - Книги - не занятие для женщин низкого происхождения, а уж
астрология тем более. Магдалена по-детски вытянула губы. - Знаю, что женщинам не пристало читать книги, но мне так нравится узнавать что-то новое. Ты бы мог научить меня куче интересных вещей. Все говорят, что ты ученый. У Магдалены были такие глаза, что Жюмель вмиг исчезла из памяти. - Поговорим об этом в другой раз, - сказал Мишель, улыбнувшись. - Мы уже возле церкви. Давай войдем. Процессия и вправду подошла к церкви Сен-Фирмен, и преподаватели, студенты и горожане заполнили весь неф. Толпа была такой плотной, что Мишель и Магдалена застряли у чаши со святой водой. По счастью, возле алтаря водрузили помост, и все происходящее было хорошо видно из любого угла. Епископ занял место в президиуме, за ним последовали ректор университета и деканы медицинского факультета, среди которых были Антуан Ромье и Жан Широн. Слегка оробевшего Рабле вытолкнули на помост, и он встал навытяжку перед преподавателями. Один из них, знаменитый невероятно скучными лекциями, сплошь состоявшими из чтения греческих и арабских текстов, произнес по-латыни торжественную речь, в которой никто не понял ни слова. Речь касалась общих рекомендаций самоотверженно трудиться и следовать настояниям церкви. Спустя короткое время в церковном нефе, и так гудящем множеством звуков, послышались возгласы нетерпения и громкие зевки. Профессор запнулся, забыл, что дальше, и смиренно сел обратно в кресло. Рабле, который теперь откровенно развлекался, склонился в преувеличенно торжественном поклоне. ему на голову черную квадратную шапочку с красным помпоном. Толпа притихла и застыла. Ромье поднял правую руку Рабле и надел ему на указательный палец золотое кольцо. Затем взял из рук прислужника копию "Афоризмов" Гиппократа и протянул ее новоиспеченному медикусу. Вручив книгу, он подвел Рабле к свободному креслу - как раз рядом с незадачливым профессором, произнесшим непонятную речь. Но на этом процедура не закончилась. К стоящему со смиренно опущенной головой Рабле подошел епископ и благословил его. Потом он попал в объятия всех деканов факультета. Наконец Широн, став напротив ученика, громко крикнул: - Vade et occide Cain![18] Это был сигнал ко всеобщему ликованию. Неистово зазвонили колокола, и весь сгрудившийся в нефе народ принялся кричать: "Vade et occide Cain!" так, что стены собора заходили ходуном. Видя, что Мишель тоже орет вместе со всеми, Магдалена, приподнявшись на цыпочки, дотянулась до его уха и прокричала: - А что это означает? Мишель взглянул на нее в замешательстве: - Не знаю, и преподаватели не знают. Никто не знает. Но таков обычай. Не стоило заглядывать в эти сияющие синие глаза - он тут же потерял голову. Магдалена была до жути хороша, и красота ее казалась Мишелю одухотворенной, в отличие от роскошной, земной красоты Жюмель. Вот только проклятые веснушки пятнали щеки. И все-таки он радовался, глядя, как пухлые девичьи губы шевелятся, чтобы спросить его: |
|
|