"Валерио Эванджелисти. Обман ("Маг" #2)" - читать интересную книгу автора

отобразить масштаб трагедии. И нашептывало их странное бесформенное
существо, плававшее в ледяном безмолвии чужого космоса. То же самое, что
явилось ему в Бордо за кромкой огня, обозначившего контуры пентакля, в
котором он стоял на коленях.

Meysnier Manthi et le tiers qui viendra
Peste et nouveau insult enclos troubler
Aix et les lieux furent dedans mordra
Puis les Phosiens viendront leur mal doubler.

Быть трем городам в отвратительных язвах:
Чума настигает Мейнье и Манти!
Уж фурией к Эксу несется зараза,
Разбою Фоценса открыты пути*.
______________
* Катрен I, центурия XI, Перевод В. Завалишина


Сквозь сумрак сознания Мишель спросил себя, как могло случиться, что в
том ужасе, которым он был охвачен, мозг его смог воспринять поэтические
образы. Он знал ответ: Парпалус, черный демон с каркающим голосом. Но
сформулировать этот ответ для себя не успел, так как удивленный голос барона
де ла Гарда снова перенес его в настоящее время:
- Не повторите ли? Ни я, ни мои друзья не поняли ни слова.
- Что, я что-то говорил? - спросил все еще полусонный Мишель.
- Вы продекламировали целое четверостишие, перебив меня, когда я
объяснял план военных действий. - Пулен не рассердился, а скорее удивился. -
Нотрдам, вы уверены, что с вами все в порядке?
Пришедший в себя Мишель вспыхнул.
- Нет, я полагаю, у меня лихорадка. - И быстро добавил, боясь, что
остальные истолкуют его слова не в его пользу: - Но я знаю, как лечиться, и
назавтра буду вместе со всеми на поле боя, чтобы выполнить мой христианский
долг.
Пулен с чувством взглянул на него.
- Вы вовсе не обязаны там находиться. Если вам нехорошо, можете
остаться здесь.
- Я прекрасно буду себя чувствовать.
Мишель поднялся, коротким поклоном распрощался с присутствующими и
вышел на воздух.
Солнце пекло, но Мишель был еще настолько во власти своих видений, что
не заметил этого. Благодаря дружескому расположению капитана и титулу
полкового врача ему выделили маленькую персональную палатку на краю лагеря.
Туда он и направился, слегка покачиваясь и не отвечая на приветствия солдат,
точивших шпаги и прочищавших стволы аркебуз.
Ощупью добрался он до стола, составлявшего вместе с постелью и двумя
стульями скромное убранство его жилища. Его вела необъяснимая потребность
записать непонятное четверостишие. Он схватил перо и чернила и быстро
нацарапал катрен на бумаге. Только дописав последнюю строку, Мишель
окончательно пришел в себя.
Слова, начертанные неверным почерком, очень его удивили. В них не было