"Ганс Эверс. Паук [F]" - читать интересную книгу автора

в постель.
Дважды в день, утром и вечером, Шаумье ненадолго являлся в комиссариат
доложиться. В первые дни его отчеты ограничивались заявлением, что не
обнаружено ничего, достойного внимания. Зато в среду вечером он сообщил,
что, как ему кажется, он напал на след. Когда же от него потребовали более
подробной информации, он попросил пока не расспрашивать его, так как сам
он еще не уверен, что то, что он обнаружил, каким-то образом связано с
теми двумя смертями. Он боялся скомпрометировать себя и оказаться в
смешном положении. В четверг вид у него был не такой уверенный, зато более
серьезный. Тем не менее, докладывать ему было не о чем. В пятницу утром он
был немного возбужден и не то в шутку, не то всерьез заметил, что в том
окне есть что-то притягательное и диковинное. Все же он настаивал на том,
что ничего общего с самоубийствами это не имеет и что его поднимут на
смех, если он скажет больше. Вечером в комиссариат он не пришел. Его нашли
висящим на крюке, вбитом в оконный косяк...
И на этот раз все выглядело точь-в-точь как в предыдущих случаях: ноги
касались пола, веревкой послужил шнур от занавески. Окно было заперто,
дверь не на замке, смерть наступила в шесть пополудни. Из широко
разинутого рта мертвеца свисал синий язык.
Третье самоубийство в комнате номер семь привело к тому, что в тот день из
меблированных комнат "Стивенс" съехали все жильцы, за исключением некоего
немца, живущего в комнате N16, учителя гимназии, который воспользовался
поводом, чтобы получить скидку с квартирной платы на одну треть. Небольшим
утешением для мадам Дюбонье было также то, что на следующее утро прикатила
на своем "рено" звезда оперетты Мари Гарден и выложила двести франков за
шнур от занавески. Во-первых, потому что веревка повешенного приносит
счастье, а во-вторых, потому что об этом напишут газеты.
Случись вся эта история в августе - мадам Дюбонье получила бы за шнур
втрое больше, газеты наверняка целыми неделями пережевывали бы
происшествия в меблированных комнатах на своих страницах. Но сейчас, в
разгар сезона - выборы, Марокко, Персия, биржевое банкротство в Нью-Йорке,
три политических скандала одновременно - в самом деле трудно найти хотя бы
клочок свободного места. В результате о происшествиях на улице Альфреда
Стивенса говорили меньше, чем они того заслуживали. Кроме того, упоминая о
них в лаконичных и сжатых строках, газеты ограничивались в основном
повторением полицейских реляций, и все статьи на эту тему были почти
совсем лишены налета сенсационности.
Эти намеки составили единственный источник информации студента-медика
Ришара Бракемонта обо всем этом деле. Неизвестным ему остался один мелкий
факт, который казался столь незначительным, что ни комиссар, ни кто-либо
из свидетелей произошедшего не упомянули о нем репортерам. Припомнили об
этом только впоследствии, после истории с самим студентом.
Итак, когда полицейские снимали с крюка Шарля-Мари Шаумье, из открытого
рта покойника выполз большой черный паук. Служащий, вскрикнув: "О, дьявол,
опять эта мерзость!" - сбил его щелчком. Позже, во время следствия по делу
Бракемонта, он показал, что, когда снимали с крюка тело швейцарского
коммивояжера, он увидел, как точно такой же паук пробежал по плечу
мертвеца.
Однако обо всем этом Ришар Бракемонт ничего не знал.