"Лариса Евгеньева. Олимпийская Надежда " - читать интересную книгу автора

углу... Неужели другой? "Какой же? - думала Надежда. - Ну какой это был
дом?!" Потом она сказала себе: "Стоп! Не мельтеши. Думай. Стань спокойно и
подумай. Когда это было?" Надежда посчитала на пальцах: четырнадцать дней.
Четырнадцать дней назад. Господи, ну и дура же она! Да ведь за
четырнадцать дней...
Даже не додумав, она достала из кармана пилочку для ногтей, которую
всегда носила с собой, и, осторожно поддевая по краям, начала отдирать
объявление о продаже импортной коляски, наклеенное на том приблизительно
месте, где было раньше "ее" объявление. Руки начали мерзнуть, но, на ее
счастье, объявление о коляске было пришлепнуто небрежно и отдиралось
довольно легко. И вот - "кто знает или видел, прошу сообщить за
вознаграждение по адресу... телефон...".
- Молодой человек, дайте ручку, - попросила Надежда и записала адрес
и номер телефона на своей ладони. Вот и все.
"Ну, что? - спросила себя Надежда. - Что же дальше? А дальше не было
ничего. Вернее, все продолжалось, как раньше. Как раньше, водила Надежда
собачонку гулять, как раньше, смешно спала собачонка, раскинув все четыре
лапы, а когда Надежда ее будила, устраивала смешную возню, рыча в
притворной ярости и теребя Надеждин палец. Только у нее опять появилось
имя. К собачонке вернулась ее прежняя кличка - Барыня, и она уже не
озиралась в тоскливом смятении, услышав это слово, она как будто
смирилась, что-то поняв.
Нельзя сказать, что у Барыни был золотой характер. Она любила поспать
и занималась этим много и со вкусом, а когда ей мешали, открыто выражала
свое недовольство и даже могла цапнуть за палец, - впрочем, лишь для
острастки. И покушать Барыня любила, причем от овсянки она могла
отвернуться с такой презрительной и осуждающей миной, что Наша тут же
лезла в холодильник за колбаской, оставленной на вечер для гостей. Вдруг
прорезавшиеся таланты - она, оказывается, могла приволакивать комнатную
тапку (увы, только одну!), а также кружиться на задних лапах, не из-за
подачки, а просто так - Барыня демонстрировала исключительно по своему
желанию, и никакие просьбы не помогали. Кроме того, Барыня была заядлым
телезрителем и терпеливо просиживала перед экраном все передачи подряд, а
в ее темных круглых глазах быстро-быстро мелькало отражение. Но
просиживала Барыня не где-нибудь, а в кресле. Именно в кресле, где
помещались раньше Петух в обнимку с Надеждой, а теперь барыней
восседала... Барыня. Очень точное имечко было у этой собачонки! И вообще -
все правильно написал про Барыню ее хозяин. И глаза пресмышленые, и
привязчивая. Наверное, хозяин ее любил. "Интересно, а мы бы клеили
объявления, если б Барыня вдруг пропала? - подумала Надежда, глядя на
Барыню. - Наверное, писали бы. Наша точно писала бы. И Петух". Да и она
писала бы. Привыкла.
Надежда отчего-то все чаще думала о неизвестном хозяине. Какой-то
старик, даже голоса она его не помнит. Он бы порадовался за Барыню, если
бы знал: у них Барыне было хорошо. Даже слишком хорошо. И уже не похоже
было, что она тоскует по прежнему хозяину. Шерсть у Барыни лоснилась и
блестела, спина округлилась, даже походка изменилась - неспешная,
вперевалочку, с ленцой. "Само собой, - заметила как-то на эту тему
Никитишна-мамаша, - достаток всех меняет к лучшему". А вот Надежда теперь
не была уверена: к лучшему ли? Что-то в ней зрело, какое-то решение...