"Лариса Евгеньева. Витя-Шушера и автомобиль " - читать интересную книгу автора

о чем просил Физкультпривет, они бы стали закадычными друзьями... Говорят
ведь: услуга за услугу. А так - очень, очень скоро Физкультпривет снова
спросит, кому подарить Синькова! "Вот именно, - подумал Витя, - станет он
со мной дружить за просто так!" Но слишком уж непомерной была цена этой
дружбы. И Витя, вздохнув, решил примириться с тем, что тут ему не повезло.
Не во всем же должно везти человеку. И пусть: а то судьба, обозлившись на
везунчика, может преподнести ему, в конце концов, какую-нибудь жуткую
подлость.
В этот день Витя с Надей дежурили по классу. Хотя Витя все время
путешествовал по чужим партам, дежурным, разумеется, считался он, а не все
время меняющиеся Надины соседи. После уроков Надя принялась мыть полы;
Витя сначала помог ей перетащить с места на место несколько парт, но затем
Бурмусов, который тоже остался из-за Вити, нашел закатившийся под парту
чей-то пластмассовый мячик, и они стали перекидываться мячом, бегая и
скользя по мокрому полу.
Как быстро Витя привык к новой жизни! Казалось, так было всегда -
дружба Бурмусова и Петракова, тетрадки Сысоевой, "Витек" вместо
"Шушеры"...
Надя беззлобно улыбалась, держа на весу мокрые и красные от холодной
воды руки, потом отвела локтем прилипшие ко лбу волосы и снова взялась за
тяжелую тряпку из мешковины. Закончив мыть, Надя выкрутила тряпку и
раздвинула парты по местам, а Бурмусов с Витей, оставив надоевший мячик,
принялись швыряться тряпкой - это было намного рискованнее, а
следовательно, и намного интереснее.
Когда Надя несла к двери ведро, полное воды, тряпка, запущенная
Бурмусовым в Витю, полетела ей в лицо. Выронив ведро, Надя выбросила обе
руки вперед, и тряпка шмякнулась на пол. Ведро лежало на боку, а
темно-коричневая жижа растекалась под партами.
Надя отвернулась и тихо всхлипнула.
- Слышь, чувишка, закрути свой фонтан, - неуверенно проговорил Витя.
Он впервые видел, как Надя плачет.
Бурмусов дернул его за рукав.
- Атас! Драпаем!


Мама пришла на четвертый день. Когда Витя, вызванный классной, шел к
кабинету директора, ему встретился Физкультпривет, искательно спросивший:
- Ну? Последнее твое слово?
- Ага! - весело крикнул Витя, тут же, впрочем, лишившийся своего
веселья: рядом с мамой стоял Алик.
- Сына, - сказала мама, - сыночка!
Она была маленькой и тоненькой, словно девочка. Издали вообще можно
было принять ее за Витину ровесницу - в коротенькой юбке и тонких белых
носочках с нарисованной на них вишенкой. Нагрудный карман маминой блузки
был украшен аппликацией: кроваво-красное сердце с надписью "Кисс ми" -
"Целуй меня", если перевести с английского. И чем ближе подходил Витя, тем
явственнее проступали морщинки на мамином лице. Две у уголков рта, еще две
на щеках, там, где раньше были смешные ямочки, а у глаз - паутинка гусиных
лапок.
Алик, высокий, широкоплечий блондин с нежно-розоватым лицом,