"Андрей Евпланов. Чужаки " - читать интересную книгу автора

семьей не обзавелся, хотя уже сороковник разменял, а когда у человека нет
семьи, он что сухое полено - куда ни приставь, там и будет стоять. И сколько
бы ни простояло - корней не пустит. Бери его и переставляй в другое место.
Вольно жил этот Гуляй, шумно, весело, как будто больше всего заботился
о том, чтобы оправдать свое прозвище. Только это случайно так совпало, что
прозвище столь точно отражало его образ жизни. Ведь Гуляем-то его называли с
молодых ногтей, когда никто и предположить не мог, кто из него вырастет.
Просто фамилия у него была такая - Гуляев.
Вот и получилось, как будто сначала сшили сорочку, а потом под ее
размер произвели дитя.
Впрочем, все одно к одному, и теперь уже мало кто знал фамилию Гуляя.
Даже его мать и ту по сыну звали Гуляихой.
И ей прозвание это тоже как-то подходило. Хотя старуха и не шаталась по
окрестным селам, не орала песен и на людях навеселе не показывалась, а все ж
таки в сморщенном ее лице, в выцветших голубеньких глазках проскакивало
что-то бесшабашное, неудержимое, от чего сын пошел. Говорят, смолоду она
первой веселухой была. Что плясать, что стопку опрокинуть, что с парнями в
стогах кувыркаться - лишь бы весело.
Оттого и сына своего она не осуждала. Не пилила его за то, что
хозяйство не ведет, неделями дома не ночует, а приходит либо под мухой, либо
с синяком под глазом. Не зудела, не кричала, не кидалась словами горькими, а
сразу ставила на стол тарелку щей или чего еще в доме было. Старухе хотя уже
и за восемьдесят, а дом все ж кое-как вела. Голодной не сидела. Да много ли
ей одной надо? Сын все больше на стороне, у дружков ночует да у разводок,
благо этого добра теперь хватает, а она в огороде - пошурует, яйца продаст -
вот и набрала на жизнь. Сам Гуляй иногда давал. Правда, редко. Реже некуда.
Но не потому, что он мать не жалел или денег у него не было. Нет, мужик он
был душевный. Хоть у кого спроси - всякий скажет. И деньги получал хорошие -
работал механизатором в совхозе. Но не удерживались у него эти деньги. Как
получит, сейчас на бочку. Поит всех налево и направо. А когда Гуляй
разгуляется, нет его щедрей.
Само собой, и народу вечно вертелось вокруг него тьма. Все больше
любителей выпить, как говорится, на холяву. Такие, пока у тебя деньги есть,-
друзья не разлей вода, а кончились деньги - пройдут мимо, не признают. Но
были у Гуляя и верные спутники, Ерофеич например. Тот хоть уже и пожилой, и
семейный, а то и дело возле Гуляя грелся. Нашумит на него жена, накричит,
туды твою растуды; а она у него жутко злая была, бывало, что и дралась. А он
рыхлый мужик, губы дрожат, сейчас бежит Гуляя искать. Знал, что тот его без
утешения не оставит, хоть красного, а нальет, последние штаны продаст, а
нальет.
У Ерофеича денег никогда не было. Жена за него приходила в контору за
получкой. Ей давали, потому что связываться не хотели. Больно уж злая была
баба и языкатая. Не уступи ей - так она как только не обзовет. На всю
деревню ославит.
- Сожрет она меня,- жаловался Ерофеич своему утешителю.- Как есть со
всеми потрохами слопает. Ей ведь дом мой нужен, чтобы полюбовников держать.
Молодая еще кобылища - у нее одни жеребцы на уме. А я что... Сырой совсем,
больной весь... Я ей без интересу.
- А чего брал молодую,- смеялся Гуляй.- Или, может, влюбился?
- Какое там,- вздыхал Ерофеич.- Думал, здоровая, работящая, а что с