"Евгений Евтушенко. Ардабиола" - читать интересную книгу автора

меня "Иностранной литературой" - только торчит ваша кепка над обложкой.
Трамвай останавливается. Я останавливаюсь тоже. Вы выходите из трамвая,
и... Постойте. Не надо открывать дверцу машины изнутри. Вы ее еще не
открыли снаружи. Вот загудел мебельный фургон. Вот я вам говорю:
"Садитесь". Вот вы сели и сами не можете понять, почему вы это сделали.
Девушка сделала попытку открыть дверцу машины, но ее руку властно
перехватила рука бритого. Несмотря на жесткое движение, сама рука была
мягкой, негрубой. Девушку поразило, что рука не показалась ей чужой. Голос
показался тоже не чужим:
- Не уходите.
Трамвай тронулся, выплевывая из себя вослед пассажирам их пуговицы.
Все тот же мебельный фургон издал уже не гудок, а вопль, и пикап опять
двинулся по тем же трамвайным рельсам. На выбоине в булыжниках машину
тряхнуло. Девушка услышала за спиной странный звон и невольно обернулась.
Все пространство внутри пикапа было заполнено. Звенели три ящика с
бутылками - один с шампанским, второй с водкой, третий с минеральной
водой. Покачивались два эмалированных ведра - одно с помидорами, другое с
огурцами. Из корзины выкатывались яблоки и груши, натыкаясь на морды трех
бледных в предчувствии зажаренности поросят, почивающих на грудах зелени -
петрушки, кинзы, укропа, цицмати, мяты, редиса. Вот почему в пикапе так
пахло огородом.
- Что это? - вырвалось у девушки.
- Это все мы с вами сейчас будем пить и есть, - не улыбнувшись, сказал
бритый.
- Слушайте, если вы думаете, что я буду частью вашего психологического
эксперимента... - вспылила девушка. - Остановите наконец машину!
Бритый вдруг круто завернул и затормозил, взобравшись правыми колесами
на тротуар, так что музыкальная дрожь прошла по всем бутылкам. Мебельный
фургон, громыхая, промчался мимо, и оттуда яростно погрозил волосатый
кулак с наколкой.
Бритый выключил зажигание и, откинувшись спиной, закрыл глаза. Голубые
шарики, светящиеся изнутри, исчезли под мертвыми веками. Лицо вдруг
потеряло силу черт, стало безжизненным, как будто вот-вот распадется.
Только морщины на лбу сохраняли свою резкость. Их было ровно три.
- Вы что, меня не слышите? - срывающимся голосом почти закричала
девушка.
- Слышу, - ответил бритый. - Вы вышли из трамвая. Но вы еще не сели в
мою машину.
"Сумасшедший, - подумала девушка. - А может быть, он просто болен, и у
него горячка? Белая горячка? - И вдруг, к своему ужасу, почувствовала, что
не может открыть дверцу машины - рука не поднимается. - Гипнотизер? -
мелькнула лихорадочная мысль. - Почему я сижу с ним, как дура, и не выхожу
из машины? Нет, он не гипнотизер... и не похож на мошенника". И вдруг
внезапно возникшим в ней материнским чутьем она догадалась: он смертельно
устал, и ему просто-напросто хочется спать. Может быть, он уже спит? В
бритом, беспомощно откинувшемся на спинку сиденья, было что-то от
мальчишки. Вконец измотанного мальчишки.
- Что с вами? - осторожно прикоснулась она к его руке, словно стараясь
убедиться в том, что он не умер. - Вы спите?
- Нет, я не сплю, - ответил бритый, не открывая глаз. - Но спать мне