"Шарль Эксбрайя. Болонская кадриль " - читать интересную книгу автора

бы укусить его за нос, но ограничился лишь насмешливым замечанием:
- Парик тэрьяэшь, товариш!
Старик отшатнулся и, подскочив как ужаленный, исчез в толпе любопытных,
уже собравшихся около Жака. Субрэй встал и, уверив всех, что это
всего-навсего легкое недомогание, пошел к ближайшей скамейке. Зеваки,
удовлетворив любопытство, в конце концов разошлись. Очень скоро Жак снова
увидел своих преследователей, или, во всяком случае, тех, кого считал
таковыми. У одного, по его мнению, был слишком вороватый вид, другой,
наоборот, был излишне развязен, у третьего - слишком молодой взгляд на
искусно "состаренном" лице и сгорбленная спина при юношески пружинистой
походке. И вся эта компания готовилась к новому нападению. Продолжая играть
роль человека, все еще не оправившегося от сильного потрясения, Жак с трудом
встал и начал спускаться на площадь VIII Агосто. Краем глаза он заметил, что
погоня приближается. Наконец, уже у самой площади, его окружили. Но
перехватив инициативу, Жак толкнул мнимого кондуктора, оказавшегося ближе
прочих врагов, и, воспользовавшись минутным замешательством - никто из
преследователей явно не ожидал нападения, - сделал вид, будто направляется в
сторону Палаццо делле Дженио Сивиле, но тут же вильнул вправо, подозвал
такси и громко приказал шоферу ехать на вокзал. Радуясь, что оказался на
высоте, Субрэй расслабился и закурил, потом оглянулся. Машина, едва не
сбившая его полчаса назад, ехала сзади. Жак усмехнулся: итак, преследователи
не отставали. Значит, все идет по плану.
На вокзале Субрэй выскочил из такси с поспешностью господина,
опаздывающего на поезд. Подождав, пока машина преследователей остановится
около его такси, и убедившись, что из нее вышли двое мужчин, нападавших на
него в Монтаньола, Жак схватил другое такси и велел отвезти его на виа
Сан-Витале в особняк графа Матуцци.
На крыльце дома графа Субрэю снова пришлось пережить несколько
неприятных минут, моля Небо, чтобы дворецкий поскорее открыл дверь... К
счастью, движение было довольно оживленным и машина преследователей немного
отстала и затормозила у противоположного тротуара, когда Эмиль Лауб,
исполненный, как обычно, величайшей торжественности, уже встретил гостя.
Оказавшись в холле, Жак наконец-то почувствовал себя в полной безопасности.
- Если бы вы только знали, Эмиль, как я рад вас видеть! - сказал он.
Лауб принадлежал к уже вымирающей ныне породе дворецких, которые
настолько отождествляют себя с хозяином, что начинают обращаться ко всем
исключительно от первого лица во множественном числе. Он слегка поклонился.
- Мы и сами чрезвычайно рады видеть месье после столь долгого
отсутствия.
В разговоре с Субрэем Эмиль считал делом чести изъясняться только на
французском языке.
- Боюсь, что я ужасно плохо воспитан, Эмиль, но уж тут ничего не
поделаешь. Скажите, я вас не очень шокирую, если попрошу дать мне выпить
чего-нибудь покрепче, прежде чем я увижусь с кем бы то ни было? Мне просто
необходимо прийти в себя...
Лауб полагал, что со стороны слуги выказать хоть малейшие признаки
удивления было бы серьезным профессиональным проступком и демонстрацией
дурного тона.
- Пусть месье соблаговолит следовать за нами в малую гостиную, и мы
немедленно принесем ему виски.