"Шарль Эксбрайя. Овернские влюбленные" - читать интересную книгу автора

порой начинает уповать на будущее, полное великолепия, так и Франсуа грезил
о том, что в один прекрасный вечер он похитит Соню Парнак и они уедут
наслаждаться возвышенной и бессмертной любовью на какой-нибудь остров
греческого архипелага. Грецию Франсуа избрал потому, что она казалась ему
менее всего похожей на Орийак. Никто, и в первую очередь сам Лепито, не мог
бы сказать, действительно ли он надеется осуществить свою мечту, но все
говорило о том, что достаточно лишь малейшего поощрения, чтобы нежная
страсть переродилась в настоящее исступление.
Как и у многих одиноких людей, у Франсуа появилась скверная привычка
разговаривать с самим собой. Ясно, что все его речи были обращены к Соне,
словно она была безмолвной, но готовой согласиться с любым его утверждением
супругой. В ответ на столь глубокую привязанность Франсуа считал своим
долгом поверять ей все свои заботы. Об этой его мании знал лишь один
человек - Софи Шерминьяк, пятидесятилетняя овернская вдова, могучая, словно
из камня вытесанная, женщина, не лишенная своеобразного величия и чем-то
напоминавшая вулканы своей родины. Порой кажется, что такой вулкан угас
окончательно и бесповоротно, на самом же деле незатухающий огонь в его
недрах только и ждет подходящего момента, чтобы вырваться наружу. Софи была
одновременно и владелицей и консьержкой дома на улице Пастер, куда
допускались лишь самые благовоспитанные жильцы.
Мадам Шерминьяк любила подглядывать в замочную скважину и подслушивать
у дверей холостяков, которым она преимущественно и сдавала меблированные
комнаты, правда с условием никогда не принимать у себя гостей
противоположного пола. Можно представить, как было подогрето и без того
неуемное любопытство Софи, когда она услышала страстные тирады Франсуа.
Сначала сердце домовладелицы пронзило ужасное подозрение, что молодой
Лепито, несмотря на категорический запрет, прячет у себя какую-то "особу". С
решительностью прокурора почтенная матрона почти без стука толкнула дверь в
комнату и, к своему величайшему изумлению, никого там, кроме молодого
человека, не обнаружила. Операция была проделана мадам еще несколько раз,
пока наконец с облегчением она не уразумела, что ее подопечный беседует сам
с собой.
Что бы там ни думали все те, кто принимает овернцев за грубых
ограниченных материалистов, озабоченных лишь пополнением денежного мешка, -
на самом деле это люди с богатым воображением, страстные и увлекающиеся.
Будучи настоящей уроженкой Оверни, Софи Шерминьяк без труда внушила себе,
что это к ней Франсуа Лепито пылает тайной страстью, что он обожает ее точно
так же, как в стародавние времена паж мог обожать хозяйку замка - и только
разница в возрасте мешает ему открыться.
Эта разница в возрасте, которая, как ей думалось, пугает Франсуа, саму
Софи ничуть не беспокоила. Она чувствовала себя еще достаточно молодой и
вполне способной сделать мужчину счастливым. И вовсе не обязательно для
этого, считала вдова, заставлять его предварительно пройти через мэрию или
церковь. Опьяненная мыслью о предполагаемых ранах, нанесенных ею сердцу
Франсуа, мадам Шерминьяк удвоила внимание к постояльцу, надеясь, что в один
прекрасный день или лучше вечер клерк позволит себе какой-нибудь жест,
который освободит их обоих от излишней робости. Обоих, поскольку Софи, при
всей широте ее взглядов, получила от папы-фармацевта слишком строгое
воспитание, чтобы отважиться на первый шаг. Что до Франсуа, то, ни сном ни
духом не догадываясь о нежных чувствах Софи Шерминьяк, он простодушно