"Шарль Эксбрайя. Жвачка и спагетти" - читать интересную книгу автора

но каждый сам себе актер и зритель.
- Молодые еще, может быть, но старики...
- Старики, как и молодые, синьор, потому что одни молоды всей
молодостью любви, а другие стары всей древностью любви...
- Синьор комиссар, я никак не предполагал, входя в ваш кабинет, что мне
придется выслушать лекцию о любви.
- В Вероне, синьор, трудно говорить о другом.
- Мы в Соединенных Штатах гордимся тем, что не примешиваем к делу своих
чувств. И, извините, синьор Тарчинини, но мне кажется, что перед полицейским
следователем вы то же, что у нас ребенок перед полисменом.
- Вы меня радуете, синьор! Ни за что бы не хотел бы походить на
полицейского! А теперь, если вы не против, я поведу вас в один ресторанчик
на виа Ластре, около понте Алеарди, где угощу таким "rizi e
luganica"* какого вы сроду не пробовали, и таким "torto di mandorle"**, что
вы измените свое мнение насчет благосклонности к нам небес. Все это мы
запьем таким bardolino***, о котором я ничего не скажу, предоставив суждение
вам.
______________
* Рис с сосисками (ит.).
** Торт с миндалем (ит.).
*** Красное вино из Венеции (ит.).

- Мне совсем не нравится ваша антигигиеническая пища!
Тарчинини недоверчиво поглядел на американца:
- Вы, наверно, шутите, синьор?
Лекок сообразил, что и впрямь неуместно открывать дискуссию о
сравнительных достоинствах национальных кухонь и что, к тому же, в отеле ему
тоже не подадут тех блюд, по которым он испытывал ностальгию: огромных
бостонских креветок со сладким майонезом, бифштекса с жареным луком,
яблочного торта и одной-двух бутылок ледяной кока-колы! К счастью, кока-кола
была даже в Вероне, как доказательство того, что пионеры цивилизации не
должны отчаиваться. Итак, Сайрус А. Вильям с покорным вздохом принял
приглашение комиссара, утешаясь мыслью, что в его багаже есть солидный запас
бикарбоната. Уже на выходе Тарчинини вскричал:
- Madonna Santa! Я чуть не забыл предупредить жену, что не приду к
обеду!
Он бросился к телефону /американцу казалось, что этот странный
полицейский ничего не умеет делать спокойно/ и потребовал синьору Тарчинини
таким тоном, словно речь шла о жизни и смерти. Скандализованный, смущенный в
своем пуританском целомудрии, Лекок услышал:
- Алло! Это ты, голубка моя? Да, это твой вечный возлюбленный. Радость
моя, не жди меня к обеду, я тут с американцем, который изучает нашу
работу... Я все объясню... Но ты же знаешь, что я люблю только тебя! До
свиданья, моя любовь! До свиданья, моя Джульетта!
Этого уже Лекок не мог вынести, и когда комиссар повесил трубку, он
вскричал:
- Не станете же вы меня убеждать, что синьору Тарчинини зовут
Джульеттой!
- А что такого? Меня же зовут Ромео!