"Шарль Эксбрайя. Жвачка и спагетти" - читать интересную книгу авторано каждый сам себе актер и зритель.
- Молодые еще, может быть, но старики... - Старики, как и молодые, синьор, потому что одни молоды всей молодостью любви, а другие стары всей древностью любви... - Синьор комиссар, я никак не предполагал, входя в ваш кабинет, что мне придется выслушать лекцию о любви. - В Вероне, синьор, трудно говорить о другом. - Мы в Соединенных Штатах гордимся тем, что не примешиваем к делу своих чувств. И, извините, синьор Тарчинини, но мне кажется, что перед полицейским следователем вы то же, что у нас ребенок перед полисменом. - Вы меня радуете, синьор! Ни за что бы не хотел бы походить на полицейского! А теперь, если вы не против, я поведу вас в один ресторанчик на виа Ластре, около понте Алеарди, где угощу таким "rizi e luganica"* какого вы сроду не пробовали, и таким "torto di mandorle"**, что вы измените свое мнение насчет благосклонности к нам небес. Все это мы запьем таким bardolino***, о котором я ничего не скажу, предоставив суждение вам. ______________ * Рис с сосисками (ит.). ** Торт с миндалем (ит.). *** Красное вино из Венеции (ит.). - Мне совсем не нравится ваша антигигиеническая пища! Тарчинини недоверчиво поглядел на американца: - Вы, наверно, шутите, синьор? сравнительных достоинствах национальных кухонь и что, к тому же, в отеле ему тоже не подадут тех блюд, по которым он испытывал ностальгию: огромных бостонских креветок со сладким майонезом, бифштекса с жареным луком, яблочного торта и одной-двух бутылок ледяной кока-колы! К счастью, кока-кола была даже в Вероне, как доказательство того, что пионеры цивилизации не должны отчаиваться. Итак, Сайрус А. Вильям с покорным вздохом принял приглашение комиссара, утешаясь мыслью, что в его багаже есть солидный запас бикарбоната. Уже на выходе Тарчинини вскричал: - Madonna Santa! Я чуть не забыл предупредить жену, что не приду к обеду! Он бросился к телефону /американцу казалось, что этот странный полицейский ничего не умеет делать спокойно/ и потребовал синьору Тарчинини таким тоном, словно речь шла о жизни и смерти. Скандализованный, смущенный в своем пуританском целомудрии, Лекок услышал: - Алло! Это ты, голубка моя? Да, это твой вечный возлюбленный. Радость моя, не жди меня к обеду, я тут с американцем, который изучает нашу работу... Я все объясню... Но ты же знаешь, что я люблю только тебя! До свиданья, моя любовь! До свиданья, моя Джульетта! Этого уже Лекок не мог вынести, и когда комиссар повесил трубку, он вскричал: - Не станете же вы меня убеждать, что синьору Тарчинини зовут Джульеттой! - А что такого? Меня же зовут Ромео! |
|
|