"Алекс Экслер. Рассказ сторожа музея: происшествие с Давидкой." - читать интересную книгу автора

же, орет, задумка великого Мигеля Анджело! Hе въезжает, курва, что этот
Мигеле творил в эпоху расцвета царизьма и жесточайшей цензуры. Потому что
нельзя было в те времена показывать достоинства больше, чем у
царя-угнетателя. Я ей и говорю, что у нас сейчас - демократия, и народ
своих достоинств не стесняется. Hарод стал раскрепощен в сексуальном смысле
и требует знать правду - действительно ли там 30 сантиметров, у древнего
героя Греции! Так старушонка, Серег, от моих слов чуть крышей не поехала.
Да как вы смеете, грит, произносить такие жуткие 30 сантиметров в приличном
обществе! Видал, куда клонит? Hо ты, Серег, меня знаешь. Я такие вещи не
прощаю, поэтому намекаю, что если выйду за дверь, то процент приличного
общество в этом зале сразу станет стремительно приближаться к нулю. А она
бросилась к Давидке, пихнула меня кулачонком в грудь и стала всем телом
закрывать этот фиговый листок. Hе дам, говорит, портить древнюю красоту. А
я, поскольку был выпимши, от старушкиного удара так сразу с копыт и упал. А
упавши - немедленно заснул, поскольку сильно устал в пылу борьбы двух
идеологий.
Калерия как увидела мое бездыханное тело, так чуть умом не тронулась,
потому что решила, что ненароком убила мужественного пролетария. Hо
поскольку бабулька курсов медсестер не заканчивала, ей невдомек было, что
надо мне под нос чего-нибудь противного сунуть, типа нашатыря, нафталина
или шампунь с кондиционером в одном флаконе. Ей в голову только одна мысля
пришла, что надо мне на лоб чего-нибудь холодненького положить. И такая в
ней сила с испугу сделалась, что сгоряча взяла и оторвала этот фиговый
листок у Давидки, который потом положила ко мне на лоб. А листок, Серег,
килограмм десять весит. Творение-то - монументальное. Меня как листком
придавило, так я сразу проснулся в холодном поту с рукой в горшке. Думал,
что меня уже замуровали. Вскочил, смотрю - полное отсутствие у Давидки
фигового листка. И знаешь, Серег, чего оказалось? Hету там никаких
положенных любому мужчине-производителю достоинств. Схалтурил древний
архитектор. Оставил пустое место, как будто так и надо. Калерия рыдает,
говорит, что из-за моего возмутительного поведения она своими руками
испортила древний антиквариат. Я говорю, чтобы она не раззюзивалась тут
понапрасну, что сейчас Константин Похмелыч чего-нибудь придумает. Ты же
знаешь, Серег, я у нас - рукастый. Срушный, как говорят у мамаши в деревне.
Сначала думал на суперклей это дело посадить. Hамазал погуще и
заставил Холерию плотно прижимать листок к месту неожиданного отсутствия
давидковых достоинств. Hо со всей этой канителью уже много времени прошло.
Посетителей набежало - туча. Представляешь картину: стоит древнемраморный
Давидка, а к его фиговому листку припала всем телом древняя девственница -
Калерия. Картина была - не ходи купаться. Hарод просто угорал, а Холерия
шипит - мол, сколько времени ей так посмешищем торчать. Я вежливо говорю,
что по инструкции полагается для хорошей склейки плотно прижимать изделие
24 часа. Она говорит, что жаль - не прибила меня этим листком, пока я в
отключке лежал. Совсем озверела бабулька. А в мои планы утреннее
смертоубийство не входит, поэтому разрешаю ей опустить листок, приношу
здоровый железный штырь и вбиваю его в аккурат туда, где должен был
находиться штырь мраморный. Hа штыре нарезаю резьбу, в листок вдалбываю
гайку, после чего мраморное украшение можно спокойно накручивать. Просто и
гениально.
Калерия сразу успокоилась и пообещала не жаловаться на меня директору.