"Елена Езерская. Роковой выстрел " - читать интересную книгу автора

полной мере проявить свои военные таланты и мечтаете попасть в "самый центр
боевых действий, - весьма доброжелательным тоном сказал Николай. - Мне
сообщили, что вы хотели бы отправиться на Кавказ, и я рад содействовать вам
в этом.
- Благодарю вас, Ваше Величество, за оказанную мне честь, - невольно
дрогнувшим голосом произнес Репнин. - Однако не будет ли с моей стороны
слишком бесцеремонным узнать у Вас, откуда Вашему Величеству стали известны
мои, по-видимому, не слишком глубоко скрытые намерения?
- Да ваш давний и добрый знакомый, сосед Корфа, господин Забалуев
рискнул передать мне ваше пожелание, князь, - как ни в чем не бывало,
признался Император. - А так как я собирался восстановить вас в чине, то
даже не представляю себе лучшего места, где бы человек вашего круга и
способностей мог подтвердить свое право не только на ношение формы, но и на
соответствие высокому званию русского офицера.
- Так вот оно что! - не удержался от негодующего возгласа Репнин.
Все стало ясно в тот же миг: Забалуев, отчасти - по собственной
инициативе, и, разумеется, не без приказа шефа жандармов, нашел-таки способ
устранить его со своего пути. Репнин чувствовал, что его расследование по
делу предводителя уездного дворянства вступило в свою завершающую фазу, и
понимал, что на этом этапе сопротивление Забалуева может оказаться более
активным, но все же не ожидал, что тому удастся нанести ответный удар так
быстро и с такой точностью/ - Вы, кажется, не готовы принять мой дар? -
нахмурился Николай, видя, что Репнин растерян.
- Простите, Ваше Величество! - спохватился Репнин. - Я искренне
признателен Вам за оказанную мне высокую честь и немедленно проследую в
полк, где буду ждать дальнейших распоряжений.
- Вы можете не торопиться, - кивнул Николай. - Уверен, вы хотели бы
собраться и попрощаться с родными.
- Благодарю Вас, Ваше Величество, - поклонился Репнин и нетвердыми
шагами вышел из кабинета Императора.
Не то, чтобы Репнин испугался, - он не отрицал страх, как таковой, ибо
полагал, что не боятся только дураки и сумасшедшие. Но командировка в
действующую армию на Кавказ всегда означала наказание, а не поощрение. И
почти Неизбежно была равносильна смертному приговору с отсрочкой исполнения,
и срок этой передышки каждому назначался свой: кому-то везло больше,
кому-то - меньше. До знакомства с Корфом Репнин знал Кавказ лишь с одной его
стороны. Однажды ему выпало сопровождать матушку на воды в Пятигорск.
Городок приятно поразил его живописной природой и животворным воздухом.
Склонный к поэтическому, Репнин мгновенно ощутил в себе прилив творческих
сил - здесь рифмы слагались на удивление быстро и рождались, точно сами
собой. Общественная жизнь, правда, мало чем отличалась от уже знакомой ему
по Баден-Бадену. Она была сосредоточена вокруг бювета с минеральной водой и
плавно текла по центральной аллее взад-вперед, туда и обратно. Единственным
отличием от чопорной и бюргерской Европы были кутежи лечившихся на водах
купцов, днем чинно принимавших водные процедуры, а вечером спускавшими едва
наладившееся здоровье в местных ресторанах - с девицами и под громкую
музыку. Светское же общество соблюдало приверженность столичному образу
жизни, и, если бы не мимолетные и вполне невинные флирты с молоденькими
княжнами и юными провинциальными дворянками, здоровому, полному жизненных
сил и жажды новых впечатлений юноше грозил ужасный сплин и мелодраматическое