"Александр Александрович Фадеев. О бедности и богатстве" - читать интересную книгу автора

Гражданская война многих из нас поставила на настоящий путь. Как
вспомнишь славных боевых товарищей-друзей, где они, - а уж это все большие
работники, знатные люди, люди с образованием. Колхоз мужики ставили уже без
нас и бились не хуже, чем мы в гражданской войне. Когда сковырнули Чикиных,
долго еще мешали жить их последки. А сколько горя хватили, пока научились
честно работать в колхозе на всех и на себя! Ведь столько отравы оставалось
еще в душе у каждого от старого времени.
И кто же оказался среди ненавистников колхоза нашего "Красный
партизан"? Да Гурьев Антон! Может быть, он к тому времени в хозяйстве
оперился и было ему что терять? Нет, все такая же стояла его изба, и работы
он по-прежнему никакой не признавал, и сам он остался, как был. Старшие
сыновья и дочери от него отложились и ушли в колхоз, а жена его, мытарша,
померла, и взял он из неизвестных мест раскулаченную вдову с четырьмя
детьми. Борода его, торчащая клоками, как у пса, поседела, и в глазах
родилась злость. Целыми днями ходил он из избы в избу и говорил прибаутками:
- Здорово, работнички на Советскую власть! Наработались всласть, а в
брюхо нечего класть?
В первые, трудные годы были люди, что слушали его, а потом дела
переменились. С тех самых статей, что в старое время всегда были для нас
несчастьем, открылось в колхозе новое богатство - липовый мед с непроходимых
лесов наших и рис, тяжелый и белый, как сахар, с наших болот. И тут народ
повеселел. Как раз совпало так, что кончился постройкой тракт, что связал
наше село Утесное с железной дорогой и с морем. И стала черная, мокрая наша
земля творить чудеса.
Пропал как-то Антон Гурьев на месяц, вернулся, и все так и ахнули, у
нас уже школу-десятилетку построили, а он, бродячий человек, привез с собой
попа.
- Раз я в бога уверовал, - говорит, - имею я право церковь распечатать
(церковь уже лет восемь стояла заколоченная). А божьего человека привез я
вам для совести, чтобы совесть имели. Вот услышите из уст его, какому
братству учил нас господь наш Иисус Христос!
Но поп на другой день сбежал. Надул его Гурьев: сказал, что зовет по
приглашению верующих, а верующие ответили, что бог - он и так все видит и
слышит.
В тридцать четвертом году вышел наш колхоз на третье место в области. И
вдруг засияли на весь край имена наших людей. И не то было знаменито, что
вновь прославились старые бойцы, а знаменито было то, что новые люди вышли
из самой неведомой глуби, из самых безвестных фамилий, ничем не славившихся
на селе ни в старое время, ни в годы гражданской войны, ни после.
Дед Максим Дмитриевич Горченко, о котором и в старое-то время не все
знали, жив ли он или уже помер, дед, весь век просидевший в своем хозяйстве
возле десяти гнилых колодок, вдруг несметно снял меда с колхозного улья и
был назначен инспектором над всей пасекой. Агафья Семеновна Блохина,
бригадирша, - эту фамилию даже я в старое время не слышал, - дала со своего
участка на болоте столько центнеров доброго риса, что по науке это никак не
выходило. А надо знать, что перед тем ушла она от мужа, прогульщика и
пьяницы, с грудным ребенком. И столько было молока в могучей груди ее, что
за год этот выкормила она не только своего, а и ребенка больной соседки.
И много их таких, больших и малых, поднялось у нас на селе в тот год. А
там уж пошли расти просто люди-красавцы. Главная красота их в том, что