"100 великих зарубежных фильмов" - читать интересную книгу автора (Мусский Игорь Анатольевич)

«ГОЛУБОЙ АНГЕЛ» (Der blaue Engel)

Фильм «Голубой ангел» поставлен режиссёром Джозефом фон Штернбергом по мотивам сатирического романа Генриха Манна «Учитель Унрат, или Конец одного тирана» (имя героя иногда переводится буквально — Гнус), где Манн в трагикомической форме размышлял о феномене власти.

Спустя четверть века роман «Учитель Унрат» заинтересовал известного немецкого кинопродюсера Эриха Поммера. Он знал, что Генрих Манн нуждается в деньгах, и приобрёл права на экранизацию романа за небольшую цену.

Эрих Поммер пригласил из Голливуда 35-летнего режиссёра Джозефа фон Штернберга, уроженца Австрии. Сценарий писали доктор Карл Фолльмёллер, Роберт Либман и Карл Цукмайер. По настоянию Штернберга фильм стал называться «Голубой ангел», как и кабачок, в котором учитель влюбляется в певичку. Режиссёр собирался снимать фильм не о падении учителя, а о коварной соблазнительнице, ставшей причиной этого падения.

Уже были распределены все роли, а героини всё не было. «На роль Лолы я искал женщину совершенно особого типа, чем-то похожую на жившую в прошлом столетии Фелицию Ропс, и был уверен, что смогу найти в Берлине её двойника», — говорил Штернберг.

Приближался первый день съёмок, и в окружении Штернберга начали поговаривать, что он ищет мифическую женщину. Однажды, перелистывая каталог немецких актрис, взгляд режиссёра остановился на фотографии фрейлейн Дитрих (она была замужем за ассистентом студии УФА и звалась фрау Зибер). На следующий день Штернберг посетил спектакль «Два галстука» Георга Кайзера, в котором играли снимавшиеся в его фильме Ганс Альберс и Роза Валетти. В спектакле были заняты пятьдесят актёров, певцов, танцовщиков и популярная в Берлине группа «Музыканты-комедианты».

«В тот вечер я впервые увидел фрейлейн Дитрих, как говорится, во плоти и крови, — рассказывал Штернберг. — Трудно объяснить, для чего она находилась на сцене, поскольку произносила одно-единственное предложение. Но я не мог оторвать от неё глаз. У неё было как раз такое лицо, какое я искал, и, насколько можно было судить издалека, вполне подходящая фигура. Более того, я чувствовал, что она может предложить то, чего я даже не искал. […] Она не только была похожа на Фелицию Ропс. Уверен, если бы её увидел сам Тулуз-Лотрек, то обязательно бы сделал стойку на руках. Теперь я хотел опекать эту необычную женщину, обладавшую такими внешними данными!»

На следующий день Дитрих пригласили на студию УФА.

«Она вообще не была готова, поскольку считала всю затею пустой тратой времени… — вспоминал Штернберг. — Я послал её в костюмерную, чтобы она сменила свой уличный костюм на что-нибудь более мишурное, соответствующее духу кабаре. Она вернулась в платье таких размеров, что в нём спокойно мог поместиться бегемот. Мы кое-как закололи платье булавками, и я предложил Дитрих спеть что-нибудь на немецком, а потом и на английском. И здесь произошло чудо: между нами тотчас установилась какая-то магическая связь. Марлен реагировала на все мои замечания с поразительной лёгкостью, которой я вовсе не ждал от неё. Мне казалось, что ей нравится, что я вкладываю в работу с ней так много усилий. Но она даже не посмотрела пробы и ни разу не спросила меня о них. И тем не менее её поразительная витальность вырвалась, наконец, наружу».

Дитрих была ангажирована за гонорар в размере пяти тысяч долларов. Для сравнения: Эмиль Яннингс получил двести тысяч долларов!

Декорации кабачка «Голубой ангел» построили в Гамбурге. Съёмки проходили в напряжённом ритме: с семи утра и до позднего вечера. Тем не менее Дитрих продолжала выступать на театральной сцене.

Едва начались съёмки «Голубого ангела», как на студии появился Шульберг, шеф студии «Парамаунт» в Голливуде, и предложил Дитрих контракт на семь лет. Марлен ответила: «Я не хочу никуда уезжать, я хочу остаться на родине со своей семьёй».

Действие «Голубого ангела» разворачивается в портовом городке предположительно в начале 1920-х годов или чуть раньше. Учитель старших классов в гимназии профессор Унрат ненавидит людей и свободу, злобно измывается над школьниками. Узнав, что его ученики посещают певичку из кабачка «Голубой ангел», он заявляется к ней с угрозами. И случается непредвиденное: учитель сам попадает под чары Лолы-Лолы. Унрат проходит все стадии нравственной деградации. Он женится на певичке и отправляется вместе с ней на гастроли.

Пока труппа кочует из города в город, Лола-Лола подвергает мужа унижениям. Унрат становится обузой для эстрадного театрика. Труппа возвращается в родной город Унрата. На представлении — аншлаг. Выйдя на сцену, бывший учитель кричит по-петушиному, затем сбегает с подмостков и начинает душить Лолу-Лолу. Актёры приходят ей на помощь. Унрат пробирается в свой бывший класс и там умирает (у Манна профессор попадает в тюрьму). Лола-Лола дерзка, соблазнительна и вовсе не сентиментальна. Когда её муж уходит умирать, она поёт песню «Если сгорают крылья, я не виновата».

На съёмочной площадке Джозеф фон Штернберг умело руководил осветителями, рабочими, гримёрами, статистами и актёрами. Удивительно, но антураж на экране у него выглядел значительно дороже, богаче, нежели в жизни, и добивался он этого эффекта самыми скромными средствами.

Штернберг был помешан на необычных ракурсах, проявляя при этом большую режиссёрскую изобретательность. В «Голубом ангеле» он не чурался киносимволов: пробираясь к Лоле, Унрат оказывается в сетях, развешанных на сцене; Лола поёт на площадке, заполненной вещами и украшениями, а сама внешне подобна кукле и т. д.

Фильм снимался в двух вариантах — на немецком и английском языках. В английской версии Дитрих превратилась в американскую певицу. Штернберг требовал от Марлен чистого произношения. Остальные актёры говорили по-английски с немецким акцентом, что соответствовало авторскому замыслу.

Дитрих исполняла в фильме несколько песен Холлендера. Голос Марлен — грудной, чуть хрипловатый — «работал» на создание характера Лолы-Лолы. «Если бы у неё не было ничего, кроме этого голоса, она всё равно покоряла бы все сердца», — писал Хемингуэй.

Лола-Лола поёт о том, что она вся «с головы до ног создана для любви», и скоро её песенка завертится на патефонных дисках по всей Германии, по всей Европе.

Роль учителя исполнил любимец немецкой публики Эмиль Яннингс. «Голубой ангел» был первым звуковым фильмом студии УФА. Яннингс страшно боялся микрофона, и Штернбергу стоило больших трудов заставить его произносить текст с обычными интонациями.

Яннингс был абсолютно безразличен к проблемам других актёров и злорадствовал по поводу неопытности Марлен Дитрих. Как только сцена завершалась, Яннингс начинал вести себя с ней грубо и пренебрежительно. Он даже пытался давать ей указания. Штернберг тотчас пресёк его поползновения.

Дитрих отвечала партнёру той же монетой: «Эмиль Яннингс ненавидел каждого, запирался у себя и просто не приходил на съёмку. Мы ждали в своих гримёрных, пока герр Яннингс сможет приступить к работе. Иногда это ожидание длилось два, три часа. Фон Штернбергу, с его умением убеждать, приходилось прилагать немало усилий, чтобы в конце концов привести в павильон психопатичного исполнителя главной роли, который просто напрашивался на то, чтобы его наказали плёткой. И когда наконец воцарялся мир, мы приступали к работе».

Штернберг не уложился ни в смету, ни в сроки. Вместе с ассистентом Сэмом Уинстоном он монтировал «Голубого ангела» в ходе съёмок. Сразу после завершения фильма, 30 января 1930 года, Штернберг отплыл на пароходе «Бремен» в Нью-Йорк.

Вскоре состоялся просмотр «Голубого ангела» хозяином студии УФА Альфредом Гугенбергом и его помощниками. Они были возмущены тем, что главный герой фильма не совершил ничего истинно «человеческого» и позорно окончил свои дни. Февральская демонстрация картины была запрещена.

Узнав о требованиях руководителей УФА, Марлен Дитрих решила, что «Голубой ангел» не оправдал надежд. В офисе берлинского представителя студии «Парамаунт» она подписала контракт на два фильма, гарантировавший ей 1750 долларов в неделю.

Пытаясь спасти «Голубого ангела», Поммер призвал на помощь… арию Вольфганга Амадея Моцарта. Музыка великого композитора должна была донести до зрителя идею возмездия за грех. Затем Поммер устроил просмотр фильма для Манна в Ницце. Писатель высказал слова поддержки, пошутив при этом, что потомки будут вспоминать о нём лишь благодаря «голым ножкам мисс Дитрих». В итоге Эрих Поммер добился того, чтобы ни один кадр из «Голубого ангела» не был вырезан.

Премьера фильма 1 апреля 1930 года в «Глориа палас» на Курфюрстендамм готовилась как вечер, посвящённый Яннингсу. Знаменитость не обманула ожиданий публики: в «Голубом ангеле» Яннингс создал незабываемый образ немецкого филистера, злобного и ограниченного, издевавшегося над своими учениками профессора, которого погубила Лола-Лола.

Однако Марлен Дитрих оттеснила на задний план мэтра Яннингса. Она похудела и на премьере выглядела элегантнее, чем пышная Лола-Лола, во славу которой публика ревела и топала ногами. Марлен получила огромный букет роз, почти такой же, как и Яннингс. Фотографы вспышками магния освещали её триумф. Марлен Дитрих вышла из театра под непрекращающиеся овации. Случайно или нет, но в тот же вечер она отбыла в Америку.

«Голубой ангел» имел международный успех, объясняющийся его новизной и остротой, а также игрой Марлен Дитрих и необычностью образа её Лолы-Лолы. «Я снова влюблена…» — пела она, сидя на бочке. «Господи, сколько выпустили открыток, сколько было имитаций — и вечно эта бочка!» — много лет спустя посетовала Марлен Дитрих.

Вскоре после выхода фильма на экран в Париже открылось ночное кабаре под названием «Голубой ангел».