"Ахмед Ибн-Фадлан "Записка" о путешествии на Волгу " - читать интересную книгу автора

девушкам, которые обе (перед этим) служили ей, а они обе дочери женщины,
известной под именем ангела смерти. Потом ее подняли на корабль, но (еще) не
ввели ее в палатку (кабину), и пришли мужи, (неся) с собой щиты и деревяшки,
и подали ей кубком набид, и вот она пела над ним и выпила его. Переводчик же
сказал мне, что она прощается этим со своими подругами. Потом дан был ей
другой кубок, и она взяла его и затянула песню, причем старуха побуждала ее
к питью его и чтобы войти в палатку (кабину), в которой (находится) ее
господин. И вот я увидел, что она уже заколебалась и хотела войти в палатку
(кабину), но всунула свою голову между ней и кораблем, старуха же схватила
ее голову и всунула ее (голову) в палатку (кабину) и вошла вместе с ней
(девушкой), а мужи начали ударять деревяшками по щитам, чтобы не был слышен
звук ее крика, причем взволновались бы другие девушки, и перестали бы искать
смерти вместе со своими господами. Потом вошли в палатку шесть мужей и
совокупились все с девушкой. Потом положили ее на бок рядом с ее господином
и двое схватили обе ее ноги, двое обе ее руки, и наложила старуха,
называемая ангелом смерти, ей вокруг шеи веревку, расходящуюся в [83]
противоположные стороны, и дала ее двум (мужам), чтобы они оба тянули ее, и
она подошла, держа (в руке) кинжал с широким лезвием, и вот, начала втыкать
его между ее ребрами и вынимать его, в то время, как оба мужа душили ее
веревкой, пока она не умерла. Потом подошел ближайший родственник (этого)
мертвеца, взял деревяшку и зажег ее у огня, потом пошел задом, затылком к
кораблю, а лицом своим (...)*, зажженная деревяшка в одной его руке, а
другая его рука (лежала) на заднем проходе, (он) будучи голым**, пока не
зажег сложенного дерева (деревяшек), бывшего под кораблем***. Потом подошли
люди с деревяшками (кусками дерева для подпалки) и дровами, и с каждым (из
них) деревяшка (лучина?), конец которой он перед тем воспламенил, чтобы
бросить ее в эти куски дерева (подпал). И принимается огонь за дрова, потом
за корабль, потом за палатку, и (за) мужа, и (за) девушку, и (за) все, что в
ней (находилось), подул большой, ужасающий ветер, и усилилось пламя огня, и
разгорелось неукротимое воспламенение его (огня). И был рядом со мной некий
муж из русов, и вот, я услышал, что он разговаривает с переводчиком, бывшим
со мною. Я же спросил его, о чем он говорил ему, и он сказал: "Право же он
говорит: "Вы, о арабы, глупы",... Это (?)****; он сказал: "Воистину, вы
берете самого любимого для вас человека и из вас самого уважаемого вами и
бросаете его в прах (землю) и съедают его прах и гнус и черви, а мы сжигаем
его во мгновение ока, так что он входит в рай немедленно и тотчас"". Тогда я
спросил об этом, а он сказал: "По любви господина его к нему (вот) уже
послал он ветер, так что он унесет его за час". И вот, действительно, не
прошло и часа, как превратился корабль, и дрова, и девушка, и господин в
золу, потом в (мельчайший) пепел. Потом они построили на месте этого
корабля, который они вытащили из реки, нечто подобное круглому холму и
водрузили в середине его большую деревяшку хаданга (белого тополя), написали
на ней имя (этого) мужа и имя царя русов и удалились.
______________
* [89] Здесь в начале новой строки заклеен текст в 6-9 букв. У Йакута
этих слов нет.
** [90] Этнографы уже давно объяснили всю эту сцену тем, что человек
этот разделся для того, чтобы мертвый не узнал его. Поэтому он и идет задом,
и прикрывает сзади самое уязвимое место.
*** [91] В Берлинском кодексе рукописи Йакута приведен вариант: "и