"Юлий Файбышенко. Розовый куст " - читать интересную книгу автора

на ноги. - Да вы рады, что нас укокошат! Вы рады! Вы их даже не ловите! Они
же убивают нэпманов! А кто для вас нэпман? Это наживка на удочке! Вы не
согласны? Когда убивают рабочих, вы казните! А когда нэпманов, то все равно
что червяка! Нэпман для вас не человек! Тогда для чего вы нас разрешили?
- Мы вас всех защищаем, - ответил Климов. - Пошли наверх, папаша. Наши
ждут!
Наверху в комнатах все было перевернуто. Стеллажи, опоясывающие коридор
и другие комнаты, были частью выворочены, книги свалены в груду, диваны
взрезаны, письменный стол в кабинете зиял пустотами нутра. Ящики вынуты и
брошены тут же. Зубоврачебное кресло и бормашина в кабинете сдвинуты с
места.
В кухне, прислонившись к стене виском, застыла светловолосая девушка.
Молча, огромными глазами, в которых еще плавал неугасший ужас, смотрела она
на двигавшихся вокруг людей. Это была дочь Клембовских.
- Климов! - крикнул из комнат Селезнев. - Сюда!
Он толкнул дверь и вошел в одну из комнат. Стас и Селезнев стояли над
трупами. Убитых было четверо. Они лежали лицом вниз, затылки были у всех
размозжены чем-то тяжелым. Пол и стены сплошь были забрызганы кровью.
- Веди понятых! - приказал Селезнев и, кивнув Стасу, стал приподымать
трупы для опознания.
Шварц и горничная вошли. Старик, скорчившись и открыв рот, не мог
оторвать глаз от убитых.
- Это кто? - спрашивал Селезнев, морщась и поворачивая голову рослого
мужчины с искаженным криком лицом. Мужчина был в жилете и выпущенной из-под
него ситцевой рубахе, сапог на босых ногах не было. Почти раздеты были и
остальные.
- Кто это, спрашиваю? - уже с раздражением вы крикнул Селезнев и
отпустил голову. Она звонко ударила в паркет пола. Все вздрогнули.
- Дворник... - пробормотал Шварц. - А я все думаю, почему Кузьма с
субботы не заходил...
Горничная, мутно-белая, стояла, раскачиваясь всем телом, и вдруг
медленно начала оседать на пол. Климов едва успел подхватить ее.
- Воды! - сказал он.
- С-сатана! - ощерился Селезнев. - Какая тут вода! Оттащи ее на кухню.
Там отдышится.
Климов отнес горничную в кухню, положил там на стол. Дочь Клембовских,
оторвавшись от стены, подошла, всмотрелась в лежащую, потом принесла воды,
набрала в рот и брызнула ей в лицо. Веки у горничной затрепетали.

Климов вышел.
Инструктор по научной части сметал на свои бумажки слой пыли в
коридоре. Фотоаппарат и тренога стояли в углу.
- Сняли, Потапыч? - спросил Климов.
- Увековечил, - Потапыч обернулся и дунул себе в усы. Оба конца
вскинулись и осели. - Почерк знакомый.
- Те, что на хуторе поработали? - спросил Климов.
- Они. - Потапыч снял и, внимательно оглядев, вытер пенсне. - Очень
беспощадно работают. Нет, это не здешние.
Наши кодекса боятся. По возможности не убивают. Это залетные.
- Вы мне дело говорите! - гаркнул Селезнев за дверью. - Что лепечете? Я