"Ханс Фаллада. Маленький человек, что же дальше? (роман, 1932) " - читать интересную книгу автора

- Не так уж много. Это хорошо,- говорит старуха.- Не к чему моей дочке
богатой быть.- И вдруг она опять набрасывается на Пиннеберга:- Приданого за
ней не ждите. Мы пролетарии. У нас этого не водится. Только то бельишко, что
на свои деньги купила.
- И не нужно ничего,- говорит Пиннеберг. Женщина опять разозлилась:
- У вас тоже ничего за душой нет. Не похоже, чтобы вы что скопили. Раз
такой костюм почем зря носите, так уж, значит, ничего не отложили.
Тут вернулась Эмма с углем, и Пиннебергу не пришлось признаваться, что
женщина попала в точку. Овечка была в отличном настроении.
- Поедом тебя ела, бедненький мой?- спрашивает она.- Мать у меня -
настоящий кипяток.
- Не груби, дура, - огрызается мать,- не то получишь! Ступайте в
спальню и лижитесь себе там на здоровье. Я сперва сама с отцом поговорю.
- Ладно,- говорит Овечка.- А ты спросила у моего жениха, любит ли он
картофельные оладьн? Сегодня ведь наша помолвка.
- Ну, живо! Да смотрите у меня, чтобы дверь запереть не вздумали, я
разок-другой загляну, и чтоб без всяких глупостей,- крикнула фрау Ступке.
И вот они сидят на табуретках, за маленьким столиком, друг против
друга.
- Мать - простая работница,- говорит Овечка.- Она грубая. Раскричалась
на нас, но это без всякой задней мысли.
- Задняя-то мысль у нее, положим, была,- с ухмылкой говорит Пиннеберг.-
Твоя мать догадалась о том, что нам сегодня сообщил доктор, понимаешь?
- Конечно, догадалась. Мать всегда обо всем догадывается. Мне кажется,
ты ей понравился.
- Ну, знаешь, что-то не похоже.
- Такая уж у меня мать. Всегда ругается. Я теперь ее ругань мимо ушей
пропускаю.
На минуту воцаряется тишина, они сидят как паиньки друг против друга,
положив руки на стол.
- Кольца надо купить,- задумчиво произносит Пиннеберг,
- Господи, конечно, надо,- тут же отзывается Овечка.- Скажи быстро,
какие тебе больше нравятся: блестящие или матовые?
- Матовые! - говорит он.
И мне, и мне тоже! Это замечательно, у нас во всем вкусы сходятся. А
сколько они могут стоить?
- Не знаю. Марок тридцать?
- Так много?
- Это если золотые!
- Само собой, золотые. Ну-ка давай снимем мерку. Он подвигается к ней.
Они отрывают нитку от мотка. Снять мерку не легко, нитка то врезается в
палец, то болтается на нем.
- Рассматривать руки - это к ссоре,- говорит Овечка.
- Да я их вовсе не рассматриваю,- говорит он.- Я их целую, я целую твои
руки, Овечка.
Кто-то громко стучит в дверь твердыми костяшками пальцев.
- Ступайте на кухню! Отец пришел!
- Сейчас,- отзывается Овечка и высвобождается из его объятий.- Надо
поскорей привести себя в порядок. Отец вечно подковыривает.
- А какой у тебя отец?