"Юрий Александрович Фанкин. Ястребиный князь (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Разбив таборы возле старых кострищ, бывалые охотники, прежде чем
запалить костер и наскоро перекусить, неторопко пройдутся вдоль
изменившегося в водополье берега, прикидывая, где лучше зашалашиться на этот
раз. Выбрав подходящее местечко, спустят на воду свои латаные-перелатаные
ботнички, потом, ловко орудуя топориками, вырубят сердцевину из
разлапистого, в мохнатых сережках куста, заплетут ребрастые боковины гибким
ивняком, навалят сверху камыша, осоки и другой неприметной сушнины - не
пройдет и полчаса, как скрадок, похожий на огромную болотную кочку, будет
готов. Соорудив шалаш, прилежный охотник на этом не успокоится: потопчется,
покрутится в своем укрытии, вглядываясь в прогалы-бойницы на кисельно-серую
воду, в которой, кажется, прилетную утицу едва ли различишь, и, убедившись,
что можно развернуться и в такой теснине, довольный, выберется на берег.
У каждого человека в охотничьем табунке есть особое строевое место и не
единожды отмеченный талант: кто-то расторопно нарежет и разложит домашнюю
снедь - хоть на лодочной корме, хоть на капоте машины, а то и на лесном, с
клыкастым отщипом пне; другой без зазубренного ножа, одними пальцами да
подвернувшейся под руку какой-нибудь ракушкой почистит и распотрошит рыбу;
третий зарядит уху и, никого не подпуская к котелку, доведет варку до пенной
шумливой шапки, до белых рыбьих глаз; четвертый, признанный чаевар,
изготовит из брусничного листа, корней шиповника такой напиток, что будешь
пить - не напьешься; пятый, не смущаясь разнокалиберными стопками и
кружками, разольет "целебную" чуть ли не с закрытыми глазами; шестой нарядит
обычную историю в такое брачное оперенье, что будешь слушать - не
наслушаешься. И уж конечно на открытие охоты каждый подзапасется своей
домашней особенной привадой: тающим во рту салом, вилковой квашеной
капустой, бочковыми хрусткими огурцами, маринованными белыми грибами,
моченой брусникой и, разумеется, любовно возделанной "целебной" - всё же не
пьем, а лечимся! - на молодых березовых почках, июньском зверобое,
перегородках грецкого ореха, калгановом корне, барбарисовых ягодах, а то и
на чесноке, после которого охотника впору не на номера ставить, а отправлять
куда-нибудь в дальний загон.
Конечно, не перевелись мастера с одной спички запалить костер, и всё же
в этом древнем заразительном деле участвуют так или иначе все: тащат из
лесной непролази замшелые коряги и рыжие ветки, собирают скрученную бараньим
рогом березовую кору и чуть ли не лучинки из-под славно поработавшего
дятла - для розжига и такая мелочь годится! - а кто-то, по-плотницки ухая,
разделает большим топором древесную неудобь.
Трудно, просто невозможно коротать время у таборного костра и
удержаться от соблазна подбросить в пыл-жар хоть какую-нибудь мелкую
сушнину, пригоршню прошлогоднего опада, щепу или древесное крошево, от
которых, кажется, и проку-то никакого...
По устойчивым береговым дымкам охотники узнают друг друга на
расстоянии: вот поплыли желтоватые облака над Ямами - это табор Ерофеича,
заиграли слюдяные блики на Вамнинской седловине - это Пановы прикатили на
стареньком "газике"...
Пока уха клокочет, дозревает, и выпить можно. Поторговавшись для
порядка, с чьей "целебной" начинать, по стаканчикам разливают терпко
пахнущую жидкость.
Прислушается к бутылочному бульбуканью считающийся непьющим охотник,
потаенно вздохнет и попросит негромко, словно стесняясь собственного голоса: