"Юрий Александрович Фанкин. Ястребиный князь (Повесть) " - читать интересную книгу автора

скучивается возле охотников, заполняет прогалы в едва оперившихся кронах.
Костровые ветки шипят, как драчливые селезни, хоркают, словно вальдшнепы в
болотистой урёме. Красные отсветы сглаживают морщины, молодят лица.
Охотники живо вспоминают старые полеванья, и такое чувство, что их
ружья еще дымятся после стрельбы:
- Гляжу, кряковый в десяти метрах жвакает. Я прикладываюсь... Хлесть!
А уж завзятые побрехушники совсем расчуфыкают-ся, распушат напоказ
верховые перья! И такие они ловкие да удачливые, что молодого охотника
оторопь берет: и на осинах вместе с глухарями ночевали, и тетеревов походя
валенками из-под снега выковыривали, и четырех гусей одним дублетом валили,
и серого волка влёт отстреливали, когда он через куст перемахивал...
Велико желание встретить алую весеннюю зорьку возле попыхивающего
дубовым жарком костра, но едва ли позавидуешь тому, кто поддался бессонному
соблазну. Бывалый, умеющий держать себя охотник обязательно соснёт часика
три-четыре: то ли возле костра, на еловом полу, то ли в машине, а может, в
спущенной на мелководье лодке.
Сладок сон в лодке под брезентом, которую озерная волна покачивает,
словно детскую колыбель.

2

Пять лет тому назад Полудин пристал к охотничьему табунку своего
шурина, отставного милицейского полковника. Жил шурин в Москве и как
работник проявил себя вязким, настойчивым зверогоном. Ему не довелось брать
клыкастых серых лобанов, запятнавших себя человечьей кровью, на его
профессиональную долю выпали расплодившиеся в последнее время
фальшивомонетчики, не уступающие своими повадками хитроумным лисовинам:
имели они в городских крепях глубокие норы с отнорками и в случае опасности
уходили на крупных махах, заметали цепочку следов пушистыми хвостами.
Кочевал наш Петрович по всей России, меняя гостиничные скрады, и гнал
сторожкого зверя, не считаясь со временем и погодой. Работал Петрович с
подхода и на подслухе, старался вызнать излюбленные лисьи лазы-переузины в
лесной гущаре и, угадав роковое для зверя пересеченье кругов, уверенно брал
его, притомленного погоней.
Отработав свое на лисьих нарысках и хорошенько поднатаскав молодых
зверогонов, Петрович, еще нестарый, набравший предпенсионного жирка, без
особых колебаний ушел в бессрочную засидку. Однако столичный скрадок близ
захламленной Яузы-реки претил вольной, не забывающей своих корней душе
Петровича - его неудержимо потянуло в лесные дали, в родные муромские
пределы. Каждую весну, как только журавли протрубят в золотистом небе,
отправлялся наш Полковник на своем "жигуленке" в некрасовскую деревушку, где
пустовал дом отца и дожидалась распаренных веников срубленная из добротного
осинника баня.
Блюдя огородный промысел, Петрович в меру крестьянствовал, но усердно
копошиться в песочистой земле и низко кланяться травяной дурнине и
колорадскому жуку ему явно не хотелось, и поэтому, зарядив землю самым
простым и необходимым, отдав сорняки и жуков на откуп местным пьяницам, он
охотно переключился на охоту, рыболовлю и женщин.
В силу долгой органичной близости к природе, делающей человека все
более похожим на зверей и птиц, наш Полковник во всей красе проявил