"Джозеф Шеридан Ле Фаню. Истории озера Лох-Гур" - читать интересную книгу автора

Джозеф Шеридан Ле Фаню

ИСТОРИИ ОЗЕРА ЛОХ-ГУР

(пер. Вера Николаевна Ахтырская)

(Глаза мертвецов)

Когда пишущему эти строки было лет двенадцать-тринадцать, он
познакомился с мисс Энн Бейли из поместья Лох-Гур, что в графстве Лимерик.
Она и ее сестра были последними представительницами древнего славного рода,
издавна жившего в тех краях, и, кроме них, никого из Бейли в имении Лох-Гур
не осталось. Обе они были старые девы, к моменту моего знакомства с ними
перешагнувшие рубеж шестидесятилетия. Однако мне никогда не встречались
пожилые леди, которые были бы столь гостеприимны, веселы и добры, особенно к
девицам и юнцам. Обе они отличались любезностью и живостью ума. Как и все
лимерикские помещицы тех времен, они прекрасно знали родословные своих
соседей и могли тотчас без запинки назвать происхождение, потомков и брачные
узы любого местного дворянина.
К этим леди в имение Лох-Гур приезжал мистер Томас Крофтон Крокер[1],
упоминающий их имя во втором томе своего сборника легенд, где он излагает
(возможно, поведанные ему мисс Энн Бейли) красочные предания, родившиеся в
краю чудесных озер, которые дали название поместью. Впрочем, сейчас мне
следовало бы говорить об одном озере, поскольку меньшее по размеру и более
живописное из них с тех пор успели осушить, обнажив на дне его руины
древних, весьма любопытных сооружений.
В гостиной у старых леди тоже хранился весьма любопытный и древний
предмет, хотя и относящийся к более поздней эпохе. Это был старинный
прощальный кубок, преподносившийся на дорогу всаднику гостеприимными
обитателями поместья Лох-Гур. Крофтон Крокер зарисовал этот странный
стеклянный бокал. Я частенько его рассматривал. Утвержденный на короткой
ножке, сам кубок со скругленным донышком имел цилиндрическую форму, вмещал
ни много ни мало целую бутылку кларета и, хотя был не шире старомодного
узкого пивного стакана, высотой превосходил все бокалы и кубки, когда-либо
мною виденные. Поскольку всаднику, подносившему к губам прощальный кубок,
приходилось вытягивать руку, для подвыпившего человека, вынужденного
держаться в седле, это, видимо, оказывалось немалым испытанием. Удивительно,
что этот чудный кубок дожил до наших дней без единой трещины.
В той же гостиной стоял и другой кубок, о котором следует упомянуть.
Был он огромного размера и имел форму конуса, наподобие банки с конфитюром в
старинных кондитерских. Его в виде бордюра обрамляла выгравированная
надпись: "Светлой памяти нашего заступника", а в торжественных случаях этот
кубок, налитый до краев, передавали из рук в руки, на манер круговой чаши,
гости из числа вигов, всем обязанные тому, чью память увековечивали эти
слова[2].
Однако теперь этот кубок был лишь призрачным напоминанием о шумных
пиршествах ушедших поколений, привыкших к пушечным выстрелам и буйству
брани. Когда я впервые его увидел, он уже давным-давно позабыл о жарких
политических спорах и празднествах и нашел мирное пристанище на маленьком
столике в гостиной, и старые леди ежедневно меняли в нем воду и наполняли