"Джозеф Шеридан Ле Фаню. Страница истории одного семейства из графства Тирон" - читать интересную книгу автора

Мое рождение представлялось ему каким-то вторжением обманщицы, а
поскольку причина его неприязни ко мне крылась в недостатке, исправить
который я была не в силах, я не надеялась когда-либо снискать его любовь и
уважение.
Моя мать, полагаю, относилась ко мне сносно, однако ее отличал
рациональный и практический склад ума. Она нисколько не сочувствовала
женским слабостям и даже обычным женским чувствам и привязанностям, не
разделяла их и обращалась со мною строго, а по временам даже с излишней
суровостью.
Поэтому нельзя сказать, что в обществе родителей я нашла утешение после
разлуки с сестрой. Примерно год спустя после ее замужества мы получили
письмо от мистера Кэрью, в котором тот уведомлял нас о болезни сестры, если
и не показавшейся нам смертельной, то по крайней мере встревожившей нас. Он
особенно подчеркивал, что сестра потеряла аппетит и страдает приступами
кашля.
В заключение мистер Кэрью сообщал, что намерен воспользоваться
неоднократными приглашениями моих родителей и привезти сестру в Эштаун, в
первую очередь потому, что пользовавший ее доктор настоятельно советовал ей
какое-то время пожить на родине, в привычной с детства обстановке.
Кроме того, мистер Кэрью уверял нас, что здоровье сестры не внушает
серьезных опасений, поскольку причину ее недомогания доктор видит в
расстройстве печени, а не в чахотке, которую подозревали поначалу.
Как и было объявлено, сестра и мистер Кэрью приехали в Дублин, куда
отец послал за ними карету, чтобы они могли отправиться в Эштаун-Хаус в
любой день и час, когда пожелают.
Мой отец и мистер Кэрью условились, что, как только будет выбран день
отъезда, тот уведомит о сем письмом. Отец позаботился о том, чтобы два
последних перегона они проделали на наших собственных лошадях, быстрых и
надежных, в отличие от почтовых, которые в ту пору обыкновенно вызывали одни
нарекания. Им предстояло покрыть за время путешествия не менее девяноста
миль за два дня, с остановкой на ночлег, и большую часть пути - за второй
день.
В воскресенье мы получили письмо, где говорилось, что они выедут из
Дублина в понедельник и надеются прибыть в Эштаун во вторник к вечеру.
Настал вторник, вечер подходил к концу, а кареты все не было;
сгустилась тьма, а мы все ждали гостей, но тщетно.
Время шло, пробило полночь; стояла совершенная, ничем не нарушаемая
тишина, ни один лист не шелохнулся, поэтому любой звук, тем более стук
колес, донесся бы издалека. Его-то я дожидалась с замирающим сердцем.
Однако мой отец неукоснительно придерживался обыкновения запирать дом с
наступлением ночи, и, когда закрыли ставни, я уже не могла разглядеть из
окна подъездную аллею, как мне хотелось. Прошел почти час после полуночи, и
мы уже отчаялись дождаться их ночью, как вдруг мне почудилось, будто я
различаю стук колес, но столь отдаленный и слабый, что вначале я не могла
поручиться за истинность своих ощущений. Стук все приближался, делался
громче и отчетливее, потом на мгновение затих.
Вот раздался пронзительный скрип ржавых петель - это распахнулись
ворота, выходившие на подъездную аллею, - вот снова послышался быстрый стук
колес...
- Это они! - воскликнула я, словно очнувшись ото сна. - Карета катится