"Филипп хосе Фармер. Сказочный корабль" - читать интересную книгу автора

хлопок парусов, воспринявших напор ветра, из-за чего корабль резко
развернулся поперек Реки. Раздался скрежет, будто разорвалась на части
кора планеты, и треск, словно ее большая ось снесла мачты кораблей.
Бомбы, планеры, ракеты, стрелы - все перемешалось. Паруса и мачты
были сорваны с корабля, будто ими выстрелили из орудийного ствола, и
умчались прочь. Судно, оставшись без тяги парусов, опять повернулось почти
на девяносто градусов, встав параллельно береговой линии. Клеменса не
унесло с палубы при первом порыве ветра только потому, что титантроп,
вцепившись в штурвал одной рукой, крепко держал его второй. Рулевой тоже
прилип к штурвалу. Ракетная команда - их визг несло ветром вверх по Реке,
рты открыты, волосы развеваются - упорхнула, как стая птиц, с корабля и
плюхнулась в Реку. Ракетная установка была сорвана с лафета и последовала
за ними.
Кровавый Топор, вцепившись в рейлинги [рейлинги - ограждение борта
корабля] одной рукой, во второй продолжал сжимать свое драгоценное
стальное оружие. Пока судно качалось из стороны в сторону, ему удалось
засунуть топор в чехол и ухватиться за борт уже двумя руками. И очень
вовремя, так как ветер, завизжав, как женщина, падающая со скалы,
усилился, и через несколько секунд горячая взрывная волна обрушилась на
судно. Клеменс был оглушен и опален, как будто он стоял рядом со
взорвавшейся ракетой.
Могучая волна высоко подняла корабль. Клеменс разжал веки и закричал,
но не услышал собственного голоса, так как ему заложило уши.
В четырех-пяти милях от них по руслу Реки катилась, повторяя все ее
изгибы, стена грязно-коричневой воды, не меньше пятидесяти футов высотой.
Ему захотелось снова зажмурить глаза, но он не смог. Он тупо, с
одеревеневшими веками, продолжал смотреть, пока вздыбленное море воды не
оказалось в миле от него. Он мог различить отдельные деревья, гигантские
сосны и дубы, разбросанные по переднему фронту волны, а когда она еще
приблизилась - части деревянных и бамбуковых строений, совершенно
неповрежденную крышу, раздробленный остов корабля с половиной мачты,
темно-серое тело речного дракона размером с кашалота, выхваченное с
пятисотфутовой глубины Реки.
Ужас поверг Сэма в оцепенение. Ему захотелось немедленно умереть,
чтобы избежать подобной участи. Но, разумеется, желание его было
неосуществимым, и он продолжал наблюдать остекленевшими глазами, с
застывшим разумом, как судно вместо того, чтобы разбиться и утонуть под
сотнями тысяч галлонов воды, подымалось все выше и выше по склону волны,
вверх и вверх, к грязно-коричневым, грозящим разломать корабль в щепки,
надвигающимся сверху скалам, к небу, превратившемуся из ярко-голубого в
серое.
Затем они оказались на вершине, зависли над задним фронтом волны,
покачнулись, зарылись в воду и спустились к подошве волны. Меньшие, но
тоже громадные волны перекатились через корабль. Какое-то тело шлепнулось
на палубу рядом с Клеменсом - тело, выброшенное из ревущей пучины. Клеменс
глядел на него, едва соображая. Он совершенно оцепенел от ужаса, ничего не
ощущая. Это был его предел.
Вот так он и смотрел на тело Ливи, расплющенное с одной стороны и
совершенно не тронутое с другой! Это была Ливи, его жена, которую он видел
здесь, на берегу Реки.