"Филипп хосе Фармер. Чужое принуждение" - читать интересную книгу автора

язык у нее какой-то изжеванный.
- А кто находился поблизости, когда она заболела?
- Ее отец, насколько нам известно. Он и сейчас в ее каюте. Не хочет
оставлять дочку одну до прихода врача. То есть тебя.
- Спасибо за информацию.
Пройдя коридор, они поднялись на другую палубу, миновали помещение,
где члены экипажа раздевались для таможенного и медицинского досмотра, и
по узкой винтовой лестнице добрались к каюте девушки. Харази постучался, и
из-за двери раздался низкий мужской голос:
- Войдите.
В просторной каюте размещалась двойная койка, туалетный столик с
трюмо и еще один стол, откидной от стенки. В углу стояла шагающая кукла
высотой более метра. На стенке висели две полки: одна - с книгами и
микрофильмами, другая - с морскими раковинами, добытыми в морях двух
десятков планет. Над второй висела фотография женщины. Дверь между койкой
и туалетным столиком вела, судя по всему, в ванную, которая, в свою
очередь, соединялась с соседней каютой, где через чуть приоткрытую во
вторую каюту дверь виднелась развешанная на стоячей вешалке одежда белого
цвета.
Такой же белой была и форма капитана звездолета Асафа Эверлейка.
Галерс удивился, ибо компания "Саксвелл Стеллар" требовала, чтобы ее
служащие носили только зеленую форму. Однако одного взгляда врача на лицо
капитана было достаточно, чтобы понять: этот человек в состоянии настоять
на удовлетворении своих прихотей даже перед таким гигантом, как
"Саксвелл". Суровое и энергичное лицо Рэсполда казалось нежным и кротким
по сравнению с лицом Эверлейка.
На нижней койке лежала девушка в белом. Цвет ее лица почти не
отличался от одежды. Глаза были закрыты, а окровавленный рот чуть-чуть
приоткрыт. За искусанными губами виднелся распухший, как будто изжеванный,
язык.
- Снаружи ждет Рода, - сказал врач, обращаясь к Харази. - Попроси ее
включить свою машинерию в коридоре. Здесь нет места.
Пульс девушки был учащенным. Он надавил на глазные яблоки. Твердые.
- Скажите, капитан, у нее были такие приступы раньше?
- Ни разу.
- А когда начался этот?
- Час назад по корабельному времени.
- Где?
- Здесь.
- Вы присутствовали?
- С самого начала.
Галерс еще раз взглянул на капитана. Создавалось впечатление, что,
отвечая на вопросы, он делает ударение на каждом слоге, словно выравнивая
слова молотом на наковальне.
Глаза капитана полностью соответствовали голосу. Они были
светло-голубые, со стальным оттенком, и взгляд их казался твердым, как
броня. Длинные брови цвета высохшей крови торчали над глазами, как
ощерившаяся копьями фаланга. По сути, отметил про себя Галерс, капитан
Эверлейк - человек острый во всех отношениях. Даже неподвижный и молчащий,
он производил впечатление вооруженной твердыни.