"Филип Хосе Фармер. Первокурсник" - читать интересную книгу автора

возвращаться домой, он оставил ее на хранение в книжной лавке
колледжа. Девушка положила ее на полку рядом с другими
временно оставленными вещами, назначение большинства из
которых было определить невозможно. В стороне стоял маленький
ящичек, завернутый в черную ткань.

Десмонд направился к ряду домов, занятых братствами. Все
здания здесь носили арабские имена, за исключением одного:
дома Астора. Как и все здания колледжа, они имели крайне
неухоженный вид, но никого это, как видно, не волновало. Он
свернул на цементную дорожку, сквозь многочисленные трещины
которой росли чахлые одуванчики. Слева от нее торчал
пятиметровый покосившийся деревянный столб. Он был весь покрыт
вырезанными лицами и символами и, очевидно, когда-то служил
тотемом племени, ныне вымершего. Он, да еще парень в местном
музее были единственными раритетами, сохранившимися от
культуры многочисленного народа, некогда здесь обитавшего.

Проходя мимо него, Десмонд приложил кончик большого пальца
левой руки к носу и указательный палец правой ко лбу и
пробормотал древнюю формулу выражения почтения:
"Шеш-пконииф-тинг-ононва-сенк". Он знал, изучив множество
документов, связанных с этой местностью, что этот ритуал был
обязателен для каждого тамсикуэга, проходившего мимо тотема в
этой фазе луны. Сами индейцы не понимали смысла этой фразы,
так как она то ли пришла к ним из другого племени, то ли
вынырнула из первобытных глубин их древнего языка. Но главное
они знали: эти слова выражают почтение, и нередко те, кто
пренебрегали его выразить, попадали в беду.

Сам Десмонд, исполняя ритуал, чувствовал себя довольно глупо,
но подумал, что от этого, уж во всяком случае, вреда не будет.

Он поднялся по некрашенной деревянной лестнице, доски которой
на все лады скрипели под его шагами, и оказался на огромной
веранде. Ее окна были затянуты сеткой от москитов, от которой
давно уже не было никакой пользы, так как дыр в ней было
больше, чем целых фрагментов. Входная дверь была открыта
нараспашку, и из нее доносились громкая рок-музыка, гул
оживленной болтовни и едкий запах пота.

Десмонд чуть было не повернул назад: он всегда страдал,
оказавшись в большой толпе, а сознание своего возраста еще и
делало его болезненно подозрительным. Но дверной проем уже
заслонила массивная фигура Трепана, и его огромная лапища
сжала локоть Десмонда.

--Заходите! -- проревел гигант,-- Я представлю вас братьям.

И он буквально затащил Десмонда в большую залу, набитую