"Филип Хосе Фармер. Сын (Царица пучины)" - читать интересную книгу автора

- Ха! Если у янки все штатские такие, как ты, то вы наверняка
проиграете войну.
Он не мог объяснить ей, что не все похожи на него. его слабость была
особой, это оправдывало его. С ней просто ничего нельзя было поделать.
- Джонс, если ты не уберешься отсюда, я затоплю эту камеру газом.
- Если ты это сделаешь, то и сама погибнешь, - напомнил он ей. - Ты
навечно останешься здесь, уткнувшись носом в грязь.
- Знаю. Но у меня есть более первоочередная установка, чем выживание.
Если мне придется делать выбор между пленом и гибелью, я выберу последнее.
Без колебаний, в отличие от вас, капиталистов.
Она помолчала, а потом с таким явным презрением произнесла "А теперь
марш!", что он почти увидел, как она кривит губы.
Он не сомневался, что она говорила на полном серьезе. Более того,
насмешка в ее голосе была настолько жгучей, что он почувствовал, как
вырвалось пламя и опалило ему сзади ноги. Он присел и ринулся в тесноту и
мрак.
Он, конечно, понимал, что сама она не способна хоть сколько-нибудь
проявлять подлинное презрение. Просто-напросто создатели этой машины вложили
в ее электронный мозг установки, которые побуждали ее обращаться с пленным
врагом таким-то и таким-то образом. А поскольку его психологические
состояния не были для нее тайной, она автоматически включала презрение или,
по необходимости, любую другую эмоцию. Тем не менее, ее голос жалил, и яд с
этого жала глубоко проник в него.
Согнувшись и почти касаясь коленями пластикового пола, он шел,
уподобившись обезьяне в незнакомом лесу. Его глаза прожигали темноту, как
если бы сами могли светить. Но он ничего не видел. Несколько раз он нервно
оглядывался и каждый раз успокаивался, видя квадратик света из дверного
проема камеры. Пока он видит его, он не совсем пропал.
Дальше коридор слегка поворачивал. Когда он оглянулся, позади светилось
лишь тусклое пятнышко, но и его было достаточно, чтобы увериться, что не все
так черно и что он все же не заперт в чулане. Его сердце колотилось, и
изнутри, из самой глубины его существа, поднималось что-то тяжелое и вязкое.
Оно несло с собой маслянистую черную пену страха и беспричинной паники. Она
заполняла собой сердце и подползала к горлу. Она пыталась задушить его.
Он остановился и, вытянув руки в стороны, дотронулся до противоположных
стенок. Прочные и прохладные на ощупь, они совсем не прогибались, пытаясь
раздавить его. Он понимал это. Однако короткой вспышкой в нем мелькнуло
ощущение, будто стены движутся. Он почувствовал, как вокруг него сгущается
воздух, словно тот был змеей, готовой обвиться вокруг его шеи.
- Меня зовут Крис Джонс, - громко произнес он. Коридоры огласились
громкими отголосками. - Мне тридцать лет. Я - не шестилетний ребенок. Я -
специалист по электронике и способен зарабатывать себе на жизнь. У меня есть
жена, которую... Боже мой, до меня это только сейчас дошло... которую я
люблю больше всего в жизни. Я - американец и сейчас нахожусь в состоянии
войны с противником. Сделать все, от меня зависящее, чтобы изувечить или
уничтожить этого противника является моим долгом, правом и привилегией - а
также радостью, если бы я был героического склада. У меня есть знания и
хорошие руки. Однако Бог свидетель: я сейчас делаю не то, что следовало бы.
Я пробираюсь по туннелю, словно маленький ребенок, и трясусь от страха,
готовый в слезах бежать к маме, назад к свету и безопасности. А я помогаю и