"Джеффери Фарнол. Седина в бороду" - читать интересную книгу автора

Глава XXXIV, в которой тени сгущаются
Глава XXXV, в которой излагаются основы дедуктивного метода мистера
Шрига
Глава XXXVI, содержащая упоминание о поджаренных почках
Глава XXXVII, в которой речь пойдет о шишковатой трости мистера Шрига
Глава XXXVIII, в которой миледи читает молитву
Глава XXXIX, в которой миледи отправляется в последний путь
Глава XL, в которой рассказывается о последнем часе убийцы
Глава XLI, будучи последней, как можно более сжато завершает
повествование


Глава I,

в которой доктор Уотерспун дает рецепт

Убранство комнаты поражало величественной роскошью. Отменный вкус
сквозил во всем - в бесценных персидских коврах на полированном полу, в
занавесях из чуть выцветших старинных тканей, в глубоких уютных креслах, так
и приглашавших погрузиться в их мягкие недра, в тех облагороженных временем
украшениях, расставленных то здесь, то там, наконец, в великолепных резных
потолках мореного дуба. И все же самым изысканным, самым утонченным и самым
благородным объектом в этой удивительной гостиной был некий джентльмен,
задумчиво и томно склонившийся над книгой в глубоком кресле у камина. Его
внешность, даже на самый придирчивый взгляд, поражала благородством и
достоинством, печатью которых отмечены лишь лучшие представители рода
человеческого. Высокий и стройный, джентльмен этот был одет так, как
одевается человек, заботящийся только о том, чтобы избежать вульгарности в
деталях своего одеяния. Костюм же, являвшийся истинным чудом портновского
искусства, в свою очередь отвечал ему взаимностью - он сидел на джентльмене
столь отменно, что не оставалось никаких сомнений - и сюртук, и гетры, и
галстук попросту влюблены в своего обладателя. Джентльмену было лет сорок.
Густые вьющиеся волосы обрамляли узкое, точеное, холодно-спокойное лицо,
единственным недостатком коего являлась некоторая преувеличенность указанных
черт. С другой стороны, это бледное лицо можно было бы назвать чрезвычайно
внушительным, если бы не излишняя мягкость чувственного рта, не тусклость
взгляда и не общая утомленность, сквозившая в облике этого господина. И
действительно, сэр Энтони Эшли Джон де ла Поул Вэйн-Темперли Мармадьюк имел
наружность, в точности соответствующую содержанию, а именно, он был
последним и самым блестящим представителем в длинной веренице истинных
джентльменов. Ему до смерти наскучило все и вся, и прежде всего ему
чертовски надоела его собственная персона.
Так сидел наш замечательный джентльмен у камина, вяло склонившись над
страницами старой книги, когда в дверь мягко и вкрадчиво постучали. Через
мгновение в гостиную осторожно ступил человек, своими манерами и видом
чрезвычайно похожий на представителя славного сословия джентльменов, но на
самом-то деле таковым не являющийся. Он беззвучно притворил дверь, учтиво
кашлянул в кулак и склонил свою респектабельную голову в почтительном и
вместе с тем полным достоинства поклоне, ожидая, пока сэр Мармадьюк,
поглощенный книгой, не заметит его присутствия. Тот поднял глаза.