"Раян Фарукшин. Цикл произведений "Родина" " - читать интересную книгу автораболячками лица, продемонстрировал новый черный дипломат. Мы, затаив дыхание,
ждали чуда. Сапог, с величественным видом древнеримского аристократа, торжественно открыл дипломат и развернул зевом к нам. А там - типичное солдатское счастье: пол-литра сорокоградусной - "Столичная" и пять бутылок другого превосходного спиртного, раньше отечественного, а теперь забугорного, импортного, а значит, более желанного - "Бальзам Рижский". Бальзам этот - спиртное для эстетов: бутылочки шикарные, глиняные, вылепленные в виде вытянутой груши, по 0,375 литра. Пробочки красивые, элегантные, оригинальные - под цвет и дизайн сосуда, а этикеточки кругленькие, ровненькие, приклеенные на самое дно, и поэтому не нарушающие естественной цветовой гаммы спиртного контейнера. Бальзам, посоветовавшись, оставили до лучших времен, до завтра. А водку, растянув, чтобы хватило на три тоста, выпили. После "третьего", распитого по традиции молча и стоя, всем взгрустнулось. Каждый вспомнил, кого он потерял за первые дни нескончаемой, до самого ссудного дня, войны. Сделали молчаливый перекур. Потом голодными дворовыми псами накинулись на еду. Кушали вкусно и сытно. Наелись. По телу разлился долгожданный плотский балдеж, аж вспотели. Настроение улучшилось до веселого. Травили анекдоты, житейские басни, да небылицы из армейской повседневки "до войны". Несмотря на обилие первоклассной закуски, я опьянел. Не пил давно спиртного, и не расслаблялся давно, а тут разом - и то, и другое, вот и опьянел. Сидел, слушал рассказы двух "С" - Соседа и Сапога, и тихо посмеивался в кулак над их очередной сказкой. Чем дольше сидели, тем байки становились жизненней и безрадостней. В итоге, дошли до ручки, стали обсуждать войну и политику нашего государства полной. Сошлись на том, что "политика - дело грязное и правительство - алчные сволочи; Ельцин - тупой маразматик, а Грачев - его прихвостень; но Россия - страна Великая, и воевать за нее будем до последнего". - Вот у меня, дядя воевал в Афгане. И что он имеет? Если не считать двух ранений и контузии, то ничего. Ровно десять лет назад пришел он из армии. Ему - тридцать. Ни квартиры, ни машины, ни хрена у него нет. А ведь обещали помочь. Да и помощь-то нужна мизерная, в основном - моральная. Ну и в санаторий какой съездить не помещало бы. Для восстановления организма. У него ведь, если дождь идет, или снег, или град, ну, при перемене погодных условий, болит все, ноет внутри. Кричит по ночам, на помощь зовет. Нормальный он мужик, люблю я его. Когда трезвый - нормальный. А как выпьет, продыху нет. Никто не против алкоголя, в умеренных дозах даже, говорят, полезно. А он, по любому поводу водку жрет. День ВДВ - он пьян, день автомобилиста - он пьян, день инженера подзаборных наук - он все равно, пьян. Жена раз пять от него уходила, да возвращается, не хочет, чтоб сын без отца рос. Молодец-женщина, терпит. То, что дядька пьет как скотина, я не одобряю. Он же мужик, десантник. Мужик должен держать себя в руках. При любых обстоятельствах. А он... Душа у него болит. Лечить его надо. Лечить. Показать, что он - нужен, что он - нужный нам человек. Лицом к нему повернуться, добрым словом помочь. - Ходить, просить надо. Никто не придет, не скажет: "На, хлопец, съезди на море, подлечись!", в карман путевку не положит. Сам, наверно, помощи не просит. - Да ходил он и в военкомат, и в администрацию местную, и в больницу. |
|
|