"Раян Фарукшин. Цикл произведений "Родина" " - читать интересную книгу автора

возможно все!
Вдруг, откуда не возьмись, появился Виноград. Посмотрел на нас и тоже
решил принять участие в уничтожении противника. Взял РПК и с рук, как в
американском кино, стал вторить Соседу, отправляя в девятиэтажку тучи пуль
5,45.
И так - минут двадцать.
- Етит вашу мать! - обогнув забор, навстречу нам бежал боец. - Кто
стрелял? Кто стрелял, козлы?
Остановившись, он долго не мог успокоить дыхание и, тяжело выдыхая,
вытирал пот со лба. Мы молчали.
- Майор ***! Мои штурмуют здание! А отсюда лупанули из пулемета! - он
снял бушлат и бросил его на бетон. - Какого, спрашивается, хрена? Кто
стрелял и по какой надобности? Вы стреляли?
- Я стрелял, - тихо признался Виноград.
- У меня, бля, сегодня итак, пятьдесят человек полегло! И ты тут, козел
безрогий! - отчаявшись, майор махнул рукой, присел и закурил. - Скажи, боец,
какого хрена ты отсюда стрелял? Насмотрелся фильмов и решил поиграть? Рэмбо
хренов! Может, наградить тебя?
- За что, товарищ майор?
- Скоро сам увидишь! Салага, бля, долбанутый! Даже бить тебя, и то
желания нет! Козел! - майор встал и, окатив нас пренебрежительным взглядом,
пошел по направлению к временному штабу самарских. - Поиграть решили, вояки
хреновы. Что же вы в атаку под пули не идете? Из-за спины бьете. Эх,
понабрали детей...
Через минуты три мы увидели двух бойцов, бежавших с раненым на руках.
Парень обмяк и обвис на своих товарищах. Рана была тяжелой - из пробитого
горла фонтанчиком била кровь. Раненый дрожал неестественной дрожью и
несколько раз резко дернулся, похоже, отходя в мир иной.
- Что с ним? - Сосед, посмотрев на раненого, покраснел и вспотел.
- Мы на втором этаже на лестнице с двумя духами бились. Он стоял
напротив окна. Пуля попала в горло... сзади... рикошетом...
- А духов че, грохнули?
- Когда его ранило, мы уже срубили духов...
Бойцы ушли, оставив нас наедине с нашими мыслями. Мы молчали. Не
слышали и не видели ничего. Просто сидели и молчали.
- Это я его... задел... я... - Виноград пнул ящик из-под патронов и
посмотрел на пулемет. - Это я его... убил...

Гороховый суп.
Утро. Семь часов. Просыпаюсь. Спал хорошо, не жалуюсь. Но глаза
открывать не хочется, хочется спать до бесконечности, до конца войны, чтобы
открыл глаза и раз - ты уже дома. Но и спать страшно, придется встать и
вылезти наружу. Открываю глаза - возвращаюсь к реальности, которую и не
покидал. "Вжик, вжик, вжик, вжик, вжик..." - тот же свист пуль, что и вчера,
и позавчера, и, кажется, всю жизнь, целую вечность одно и то же - "вжик,
вжик, вжик, вжик, вжик...". Спал-то всего ничего - четыре часа, а бок ноет,
будто на голом льду лежал неделю. Тут почки застудить - за делать нефиг,
быстро, как в аду поджариться. Чувствую, еще пару дней такого скрюченного
недосыпания внутри бэхи, и все - или от простуды загнусь, или с ума сойду.
Сосед тоже проснулся: дергается, ворчит чего-то недовольно,