"Раян Фарукшин. Цикл произведений "Родина" " - читать интересную книгу автора

вертолетах МИ-26, или "коровах", как их у нас называли, долетели до
аэропорта "Северный". Разместились в Ханкале, на пункте дислокации
большинства воинских частей, принимающих участие в боевых действиях. В
Ханкале народу - пресс, это и солдаты, и все командование тактической
группировкой, и журналисты, и эмиссары из различных международных
организаций.
Первый бой, по-армейски - "выход на боевые", состоялся на пятый день
моего пребывания в зоне вооруженного конфликта, то есть *** 1996 года. После
прорыва банды полевого командира Салмана Радуева из Первомайского и
Новогрозненского, мы, возглавляемые, тогда еще полковником, В. Шамановым
(сейчас - губернатор, генерал, герой России) догнали и "дожали" часть
радуевских боевиков, отставших от основной колонны. Удалось уничтожить более
двадцати "духов", наши же потери были неизмеримо меньшими - всего несколько
раненых бойцов. И среди них - я. Ногу чуть не оттяпали, гады, зла на этих
уродов не хватает. А Шаманов, несмотря на звание, в те дни вместе со всеми
подчиненными мерз в окопах, недоедал, недосыпал, но ходил в атаку, где тоже
был ранен. Больно, холодно, страшно ему было, как и нам. Зато, Шаманов
заслужил огромное уважение всего личного состава батальона. За него стояли
горой и погибали смело. Каждый рядовой, видя решительность "батьки", сам
заряжался положительной энергией командира и храбро шел в бой. Шаманов
проявил себя настоящим лидером, мужиком, хозяином. Я, за таким редким
талантом как он, и сейчас готов идти в бой.
За этот выход я был награжден медалью Суворова, но узнал об этом
намного позже, уже на гражданке. Сейчас медаль лежит у матери. Она
показывает ее подружкам, родственникам, гордится мной. А я горжусь своим
взводным - классный мужик, настоящий профессионал. Не раз и не два он спасал
нам жизнь. А ведь старше меня всего на чуть-чуть (мне тогда было 22). Жаль,
не знаю где он сейчас, может, черкнул бы пару строк.
После уже не первых, но на сей раз непродолжительных каникул в
госпитале, я добровольно вернулся в Грозный. Весь март и апрель входил в
состав группы охраны Дома правительства Чечни, где видел многих из
высокопоставленных чиновников, тогда находившихся на Северном Кавказе.
Легально и нелегально. С официальными и неофициальными визитами. Все они
туда приезжали. Практически весь столичный политический бомонд проходил
через дверь, которую охранял я. Как будто здесь Москва какая-нибудь.
Затем, в мае, в составе своей роты, я стоял на блокпостах под
населенным пунктом Шали, где обнаружил и обезвредил несколько боевиков.
Удивлялся - плененные "духи" знали о расположении наших частей и планах
нашего командования намного больше чем мы сами. Но за это они заплатили
сполна. Нет, мы их не били и не мучили, ничего подобного. Просто поговорили
по-мужски. Один на один.
С разными "духами" имел дело. Кто-то воевал за Родину, кто-то за Веру,
а кто-то просто так - ведь делать больше ничего не умел, только воевать.
Представьте, человеку двадцать лет, из которых он пять лет живет в состоянии
войны. То есть, всю сознательную жизнь он, волей или не волей, сталкивается
с войной. Работать негде, уехать - никак и некуда, а кушать хочется всегда.
А если у него еще и жена, и дети, родители старые, их ведь тоже кормить
надо. Да и религия вроде не против, если мусульманин немного повоюет, джихад
и все такое прочее. Все стреляют и они постреляют. Что, хуже всех что-ли? И
если таких несчастных неудачников еще можно постараться понять, (можно, да