"Людмила Фатеева. Я вернусь " - читать интересную книгу автора

- Ну, наконец-то, - рванулся он ко мне, едва я ступила на улицу. -
Письмо при вас?
- Письмо здесь, - похлопала я по сумочке, - но вы что-то говорили о
вознаграждении?
- Да-да, - торопливо полез в карман Сергей Юрьевич, - вот, надеюсь,
этого хватит.
Что ж, сумма была достаточной. Одной рукой я протянула ему сумочку, а
другой взяла деньги.
- Письмо здесь, достаньте его сами, - мне не хотелось больше
прикасаться к письму.
Сергей Юрьевич с несвойственной ему торопливостью расстегнул сумочку,
достал письмо, прочитал адрес и перевел дух. Заметив, что я наблюдаю за ним,
он постарался беззаботно улыбнуться.
- Спасибо, Полина, вы сделали доброе дело, теперь я могу не волноваться
за свой семейный покой.
- До свидания, - не дала я ему продолжить речь, - вернее, прощайте, мне
не хотелось бы больше встречаться с вами, - вырвалось у меня.
Я уже прошла половину пути до автобусной остановки, когда меня
окликнули.
- Полина, Полина, подождите! - голос звучал требовательно, и я
повиновалась.
Широким шагом спешил ко мне Сергей Юрьевич.
- Что-то еще? - недовольно поморщилась я.
Он отдышался и сурово спросил:
- Вы что, читали его?
- Вот оно что, - усмехнулась я, - нет, успокойтесь, мне чужие чувства
ни к чему, своих переживаний хватает. Просто письмо зацепилось за что-то, и
конверт надорвался. Уверяю вас, я достаточно хорошо воспитана, чтобы не
знать, что чужие письма читать не хорошо. Мама еще в детстве мне об этом
говорила. Всего хорошего, подошел мой автобус.
Я еле успела заскочить в заднюю дверь автобуса. В окно я видела, что
Сергей Юрьевич стоит на том же месте и пристально смотрит вслед.

15.

Полина никак не могла заснуть, как ни пыталась. В голову упорно лезли
мысли о злосчастном письме. Она все не могла забыть, какие неприятные
чувства вызвало прикосновение к конверту. Такой гаммы мерзости она еще не
ощущала. Наверняка это письмо принесет кому-то много горя. Полина уже ругала
себя, что не прочитала письмо, что не может предотвратить несчастья. Она
ворочалась, пыталась считать овец, старалась думать о ночных картинках -
заснуть не получалось. Наконец Полина смирилась и легла на спину,
рассматривая магический знак. Притягивающий, гипнотизирующий. Неожиданно для
себя она стала повторять:
- Тринадцать, семь, пять, три. Тринадцать, семь, пять, три. Тринадцать,
семь, пять, три.
Она повторяла и повторяла, не отводя глаз от знака. Взгляд остекленел,
веки затяжелели, упали, и Полина погрузилась в сон. Всю ночь на ее лице
блуждала улыбка, менялись только ее оттенки: диапазон от радостного привета
до уничижительной ухмылки. Однако к утру улыбка стерлась, брови сошлись у