"Людмила Фатеева. Я вернусь " - читать интересную книгу автора

дверь квартиры, Полина медленно опустилась на пол. Ноги отказывались
повиноваться. Слезы текли по щекам, и она не сразу поняла, что на полу
что-то лишнее. Мужская обувь. Знакомые легкие летние туфли. Полина
насторожилась. Собрав нервы в пучок, она поднялась и прошла в комнату. На
диване спал Валерий. Сон был тяжел - Валерий постанывал, лицо страдальчески
сморщилось. Одна рука свесилась, палец, который вчера так заботливо
перевязывала Полина, касался пола. На стуле висел его пиджак. Полина без
малейшего душевного содрогания обшарила карманы и извлекла на свет Божий
второй комплект своих ключей и микрофоны. Документов не было, но они и не
требовались. Вряд ли он человек Сергея Юрьевича, царство ему небесное, у
него другое войско. Да и не стал бы ждать меня его агент, пока хозяин ездил
убивать меня. Значит, это противная сторона - полиция, или как они там
называются. Сергей Юрьевич следил за ней, и органы следили за ней. Сергей
Юрьевич ждал меня сегодня полдня, и органы страшно хотели встретиться.
Полина, ты стала важной персоной, какие люди тобой интересуются. Значит,
Сергей Юрьевич был у них на крючке. Значит, и я тоже. Да, опередила я вас,
друзья, вам тут больше нечего делать. Спи, дружок, мне не хочется беседовать
с твоими коллегами. У меня есть незаконченные дела.

42.

Я набрала номер телефона на визитке. Мне ответил глухой голос. На мою
просьбу позвать к трубочке жену Марка Семеновича мне ответили, что их уже
известили, и попросили больше не беспокоить: молодую вдову увезли с
преждевременными родами в больницу. В какую? В областную. Отбой.
Постояв несколько минут в оцепенении, я тихонько пробралась в комнату,
сняла со стены знак и пошла на кухню. Села на стул, положив рисунок перед
собой на стол, и откинулась на спинку стула. На этот раз я вводила себя в
транс сознательно: мне нужен был совет. Вот фигуры закружились в знакомом
танце, и я унеслась в дневное сновидение. Простоволосая и неприбранная дама
ходила по храму в великой тоске и печали. Вместо балахона на ней надета
тонкая ночная сорочка. И я понимаю, для чего ей нужна была просторная
одежда: красавица донашивала плод любви. Вот она обхватила огромный живот
обеими руками и повернулась ко мне. В искаженном болью лице я узнала черты,
столько раз виденные в зеркале. На крик прибежали женщины, подхватили даму
под руки и повели рожать.
Сон кончился, я очнулась. Все кусочки мозаики сошлись. Головоломка была
разгадана. Я знала, что мне делать дальше.
По дороге в областную больницу я вновь склеивала сны, убеждаясь в
правильности своего решения.
Я уже понимала: чтобы пользоваться дарами, вернувшимися из прошлой
жизни, мне не хватает воспитания, характера, чувства такта и меры, да и
много чего еще, что дается родителями, впитывается с молоком матери,
приобретается в раннем детстве. Мне нужно стать совсем иной.
В родильный дом я приехала вовремя - вдова Марка Семеновича Горнего,
как мне сказали в приемном покое, уже находилась в предродовом отделении.
Я помчалась вверх по лестнице, преследуемая воплями медсестры. Мне
нельзя было опоздать.
У дверей родильной я остановилась, тяжело дыша.
Рожала только одна женщина, значит, это она и есть. Совсем еще девочка,