"Людмила Фатеева. Я вернусь " - читать интересную книгу автора

пометаться по квартире. Темнота сгущала мои подозрения и опасения. Мне
казалось, что меня тошнит, что поднимается температура, что мозамбикская
холера добралась до меня и начинает высасывать соки из моего тела. Я
пробовала отвлечься, вызвать в памяти картинки снов и складывать их в
цельную картину, но никак не могла сосредоточиться.
Рассвет несколько успокоил. Я попыталась более трезво посмотреть на
происходящее. Я убеждала себя, что письма наверняка проходили дезинфекцию,
что не вся республика охвачена страшной заразой. Но убедить себя мне так и
не удалось. Едва дождавшись восьми часов, я побежала в ближайшую больницу.
В регистратуре меня никак не хотели понять. Я уже начала кричать,
топать ногами и брызгать слюной, когда проходящий мимо врач взял меня за
руку и повел в кабинет. Он усадил меня на стул, дал воды и сел напротив.
- Давайте по порядку и спокойно.
Пить я не стала. Но постаралась взять себя в руки и объяснить. Доктор
терпеливо меня выслушал, пощупал мой лоб, пульс и посоветовал обратиться к
психиатру.
- Холеры у вас нет. Поверьте, у холеры очень короткий инкубационный
период. Она уже бы проявилась. А если эта навязчивая идея не оставит вас,
послушайтесь моего совета, идите к психиатру. Или купите перчатки, и в них
работайте, если боитесь заразиться через письма.
Такое равнодушие меня потрясло. Я молча вышла из кабинета, понимая, что
больше обратиться не к кому. Меня все будут принимать за сумасшедшую. Часы в
коридоре напомнили мне, что надо поторопиться. Я и так опаздывала на работу.
Сидя в автобусе, я мечтала, чтобы он ехал и ехал, не останавливаясь
нигде. Мысль о том, что надо будет перешагнуть порог ненавистной проходной,
пройти в операционный зал и снова прикасаться к письмам, приводила меня в
ужас.
Конечно же, я опоздала и схлопотала косые взгляды товарок и выговор от
начальства. Но меня это нимало не тронуло. Я думала только о том, как я буду
работать, смогу ли я? Взяв с транспортерной ленты ящик с письмами, я
отправилась на свое место. Несколько минут я тупо смотрела на ряды
конвертов, прежде чем решилась вытащить пачку. Я взяла ее двумя пальцами,
как змею. Я смотрела на письма, а на белых конвертах извивались
множественные бактерии и микробы. Я видела их. Через сколько рук прошли эти
конверты, на них кашляли, проводили языком по клейкой линии совершенно
незнакомые мне люди. Щелк, щелк! - мелькнули перед глазами кадры из
вчерашних новостей. Я вскрикнула и выронила пачку. Конверты грузно упали на
пол. Мельком подумалось: маленькие, тоненькие, а какие тяжелые, сколько же в
них чувств вложено.
- Тебе плохо? - раздался голос за спиной.
Усатая Тамара участливо смотрела на меня. Из своего закутка выглянули
коровьи глаза Светочки.
- Да, что-то нехорошо, - выдавила я и пошла к выходу.
Меня проводили молчанием. На улице я постаралась взять себя в руки.
Неужели придется идти к психиатру? Или купите перчатки, и в них работайте, -
прозвучал в ушах голос. Перчатки! Через дорогу маячил красный крест на
стекле. Игнорируя машины, я бросилась туда. Только бы работала, - молила я,
подбегая к аптеке. Через пару минут я вышла оттуда счастливой
обладательницей пяти пар перчаток.
Девушка опиралась на руку своего спутника. Внутри все ликовало. Она