"Людмила Фатеева. Я вернусь " - читать интересную книгу автора

приятным потоком, что я блаженно разулыбалась, как адресат, что получит это
послание. Нет, это невозможно, одернула я себя. Сейчас я проснусь и пойду на
работу. Но открывать глаза и прощаться с таким приятным сновидением было
жаль. Кое-как я заставила себя разлепить веки. Неужели я заснула на работе?
Тряхнув головой, я бросила письмо в ячейку и взяла следующее. Наверное, в
открытую форточку ворвался запах помойки. Но внезапно в голову полезли
неимоверно грязные мысли. Кто-то изливал на бумаге свои похотливые
художества, поливая грязью своих партнерш. Я немного напряглась. Чувство
стало ясней, отчетливей. Надо же, совсем молодой парень, а сколько цинизма и
злобы. Стало так противно, что я швырнула письмо на пол. Все тут же исчезло.
Я тупо уставилась на свои руки. Как так? Я беру письмо, и все, что в нем
написано, оказывается в моей голове? Но так не бывает. Откуда это взялось?
А, может, это всегда было со мной, только я не умела пользоваться? Никаких
головных болей и мук, как это зачастую описывается в мистических
произведениях. Сначала запах, потом - при небольшом напряжении - содержание
письма. Меня забавляло, когда это было игрой. Но сейчас я четко представила,
что ежедневно буду впитывать различные эмоции тысяч людей. Остается только
надеяться, что либо такое откровение временно, либо придется искать какую-то
защиту, громоотвод, так сказать. Иначе моя бедная голова не выдержит, и я
окажусь на вечном попечении государства, буду пускать слюни в доме скорби.
Надо было обдумать ситуацию, и я даже вышла покурить вместе с Тамарой,
чем вызвала у народа величайшее изумление. Тамара на радостях трещала без
умолку, потому что я в последнее время считалась чем-то вроде VIP, как
обычно бывает, когда кто-то начинает казаться загадочным, таинственным и
немножко не от мира сего. И удивительно, я с удовольствием слушала
повествование Тамары о ее незамысловатых проблемах, о простых человеческих
отношениях. И тут же живо представила реакцию сослуживицы на мои откровения,
если бы мне пришло в голову поделиться с ней: ее отвисшую челюсть, круглые
глаза и как она медленно пятится от меня, шепча побелевшими губами либо
молитву, либо привычное русское мать перемать. С трудом подавив смех, я
затушила сигарету и вернулась к работе. Мне предстояло как-то упорядочить,
подчинить внезапно открывшийся дар. Методом тыка, проб и ошибок к концу дня
я более менее приспособилась отмахиваться от вихрей чувств. Я не знала, для
чего мне этот дар, как его использовать в моей жизни. Единственным
положительным моментом было увеличение скорости работы. Я старалась не
задерживать письма в руках, едва ощутив запах послания, швыряла его в
ячейку. Мне стало легче, когда я усвоила два правила: не сосредотачивать
внимание на письме и быстро-быстро отправлять конверт в нужное окошко. Не
напрягать внимание сначала было сложновато, но я успокаивала себя - лиха
беда начало.
Когда я сдавала норму за день, у старшей смены глаза от изумления
съехали к носу. Она переводила взгляд с бумажки на меня и обратно. Я ее
понимала: Паша Ангелина - рекордистка-трактористка - удавилась бы, если
работала бы на нашей сортировке. Таких результатов не давал еще никто.
- Что-то не так? - невинно осведомилась я у обалдевшей начальницы. -
Перчатки не мешают, как вы думаете?
- Нет, нет, - пробормотала она, все еще не выпуская моей нормы из
рук, - все нормально.
Я понимала и ее растерянность. С такими результатами я имела все шансы
заменить ее на почетном посту старшей, отправив обратно сортировать письма,