"Абдухаким Фазылов. Уникальное подпространство (Фантастическая повесть) " - читать интересную книгу автора

неприятностей. А ты решил, что это "полоса невезений" и пуще прежнего
начал усердствовать в науке. Поняв, что твоя бестолковость совершенно
безнадежна, руководство, ясное дело, решило полностью нейтрализовать тебя
в науке, что ты и имеешь на сегодняшний день.
Спрашиваешь, что тебе теперь делать? Уйти из института, если не хочешь,
чтобы тебя уволили по какой-либо причине. А причину найдут. Хотя бы "ввиду
полной безрезультатности", которую ты обнаружишь через год при таком
развитии событий.
- Если так, я молчать не буду! Пожалуюсь на них в общественные
организации, в Ученый совет, в конце концов! Пусть потом пеняют на себя!
В ответ раздалось форменное ржание.
- Неужели до тебя еще не дошло, что уникальность нашего института в том и
заключается, что у нас общественные организации, ученый и прочие советы
выполняют свои функции, мягко говоря, не так как им положено? Они служат
всего лишь для придания видимой законности и, самое главное,
коллегиальности делишкам руководства, а не для защиты интересов таких
бедолаг, как ты. Конечно, в нашем обществе подобные искусственно созданные
руководством порядки вряд ли смогут долго удержаться, как не удержался бы
некий уродливый водяной столб, поднявшийся на тихой поверхности озера в
силу стечения невероятнейших проявлений стихии. Но, поверь, этого времени
вполне хватит на то, чтобы зарубить карьеру десятков таких, как ты... Так
что, раз попал в такой переплет, уходи отсюда пока не поздно.
Спрашиваешь, куда уйти? Ты что, с Луны свалился? Конечно, в вуз. Сейчас
все "неудачники" в науке, такие, как ты, бегут именно туда. Что?
Педагогический талант? Да не смеши ты людей. В анкете, которую тебе дадут
заполнять, нет такой графы...
Поняв свою беспомощность в борьбе за существование в институте, я подал
документы сразу в несколько вузов и в ожидании их решения проводил свои
безотрадные дни в библиотеке...
После меланхолического застоя, во власти этих невеселых мыслей, я с трудом
вернул себя к уравнениям квантовой химии. Статья, написанная, видимо,
молодым и напористым автором, виртуозно владеющим математическим аппаратом
только что построенной тогда квантовой теории, разбив в пух и прах ряд
многовековых представлений о строении вещества (в те годы это было в
порядке вещей), заканчивалась на середине странички хлесткими фразами,
звучащими как реквием-приговор добиваемой тогда классической теории.
А ниже, с пустой половины странички, на меня издевательски косился синий
чертик - шайтан, нарисованный бытовавшей еще в те годы чернильной
авторучкой. Рисунок был удивительно живым и, казалось, представлял собой
портрет автора приведенных чуть выше "еретических" формул. Издевательская
физиономия шайтана опять возвратила меня в суровую действительность.
Уставившись на него, я начал погружаться в нерадостные мысли...
И вдруг - о ужас! - длинный хвост шайтана, тянувшийся до правого нижнего
угла страницы, слегка дрогнул и пришел в движение, негустая синяя шерсть
на кончике распушилась. Потом встряхнулось тело и наконец ожило лицо,
повторяя точь-в-точь заискивающе-льстивую улыбку нашего доктора наук
Эшанходжаева, которую тот демонстрировал каждый раз, слушая очередную
околесицу директора... Какой-то кошмар мультипликационный!
Я в ужасе закрыл "Успехи химии". Что делать? Бросить журнал и бежать
отсюда? Иначе, видать, дождусь, что однажды меня прямо из этих проклятых