"Виктор Федоров, Григорий Березин. Меч и щит " - читать интересную книгу автора

Но если бы речь шла лишь об отказе от прав в пользу Демми или Ари
(Демарата или Архидама), все эти соображения я бы с легкостью отринул. В
конце концов, войско наверняка поддержало бы меня, а левкийцы хотя и любили
поболтать на своих симпосиях об элевтерии, то бишь свободе и независимости,
давно уже поставляли в армию Антии не гоплитов, а исключительно штабных
аксиоматиков*. Дело свое они, что и говорить, знали превосходно, но из них
нельзя было составить даже одной мало-мальски боеспособной тагмы. Так что,
если бы мне пришлось иметь дело лишь с Демми и Ари, я бы ни за что не
уступил трон без боя. Но тут... С кем биться? С родной матерью?! Ладно, если
ей законность престолонаследия дороже первенца, то первенец не станет
унижаться, а уйдет, образно говоря, хлопнув дверью и отряхнув прах родины со
своих сапог. Пусть подавятся своей короной. Уж кто-кто, а я, в отличие от
братьев (точнее, сводных братьев), как-нибудь не пропаду и без трона Антии.
______________
* Гоплиты - тяжеловооруженные воины, аксиоматики - офицеры (левк.).

Молчание между тем затянулось, и я понял, что настал патетический
момент для прощальной речи. И, повесив ножны за плечо, обратился к матери:
- Что ж, я принимаю отцовское наследие вместе с отцовским родовым
именем. И навсегда отрекаюсь от родового имени Ульфинг, на которое не имею
права. Пусть никто больше не зовет меня этим именем и не причисляет к
носящим его, ибо я отказываюсь его слышать. Я немедля покину страну, где мне
нет места, и никогда не вернусь сюда иначе как по призыву своего отца. И с
собой я возьму только то, что добыто мечом: одежду, взятую мною у северных
варваров, и коня, отбитого жеребенком у вратников. А от Антии мне ничего не
нужно - даже короны. Если мне когда-нибудь понадобится трон, я овладею им с
помощью отцовского имени - мечом.
С этими словами я круто повернулся и, печатая шаг, направился к выходу
из библиотеки. Уже в дверях я выпустил на прощание хугрскую стрелу:
- Я очень благодарен тебе, мать, за то, что ты наконец открыла правду.
Но, боюсь, ты еще не раз пожалеешь об этом.
И вышел в коридор, совладав с искушением хлопнуть дверью не в
переносном, а в самом буквальном смысле. Последние мои слова не были рождены
внезапно прорезавшимся даром прорицателя. Как я уже говорил, единство страны
моложе меня, и, чтобы сохранить его, нужно править твердой рукой. Где уж
этим шалопаям Демми и Ари справиться с кормилом государственного корабля,
они и на лодке-то в штиль потонут. Не пройдет и двух-трех лет, как сановники
из Государственного Совета Антии сами пришлют ко мне посольство со слезными
мольбами о возвращении. Я, само собой, уступлю, но прежде хорошенько
поломаюсь и, разумеется, выдвину свои условия. Какие - там видно будет. Что
же касается моей высокопарной прощальной речи, то она предназначалась не
столько матери, сколько истории. Никто не смеет подслушивать беседу королевы
с наследным принцем (или правильней сказать - со старшим сыном?), но я,
выросший в этом замке, отлично знал: не пройдет и трех дней, как о нашем
разговоре узнает весь двор, а через неделю - вся страна! Вот я и давал
понять, что склонить меня к возвращению будет очень и очень непросто. Пусть
готовятся!
А до прибытия посольства надо где-то осесть и чем-то отличиться, чтобы
Государственному Совету не пришлось долго меня разыскивать. Скорее всего,